Джессика

Как оказалось, не знает больше никто, и это очень упростило дело. В горах Калифорнии достаточно мест, где никто не станет искать трупы. А машину, на которой они приехали, Памела отогнала обратно в аэропорт и оставила там на стоянке. Там не обязательно возвращать машину лично — достаточно оставить с ключами внутри на стоянке прокатной конторы; это сделано для удобства улетающих ночными рейсами, когда прокат не работает. Потом Алекс приехал за ней и отвез домой.

Алекс на самом деле не верит в Джессику, но это неважно. Важно, что в итоге он все равно делает так, как хочет Памела, даже если поначалу и ерепенится. Вряд ли он хотел кого-то убивать (Памела тоже не хотела), но после смерти Лайзы обратной дороги уже не было. Ему оставалось либо покрывать жену, либо сдать ее — а последнее разрушило бы его жизнь, как личную, так и профессиональную. Если вы — помощник шерифа и ваша супруга — убийца, это не очень способствует карьере. Зато, если расследование исчезновения этих двоих все же докатится до их округа и их города, именно Алекс и будет тем, кому поручат проверку. К счастью, он оценил ситуацию быстро и правильно. В полицейской академии этому учат.

Хорошо, что больше никого не пришлось убивать. Памела предпочла бы никогда этого не делать. Но, конечно, если потребуется…

«Я сделаю все, Джесс, — мысленно повторила она. — Все, что ты только захочешь. Только, пожалуйста, не трогай больше моих детей!»

Над озером сияла луна, уже пошедшая на убыль, но еще достаточно яркая, чтобы расстелить по чуть подернутой рябью воде широкую дорожку и наполнить призрачным светом полупрозрачные облака. Словно бросая ей вызов, между деревьями ночного парка замелькал другой круглый источник света — не столь величественный, но на ограниченном расстоянии даже более яркий. Захрустели ветки под форменными ботинками, и на берег, светя фонарем, вышел молодой парень в полицейской куртке. Его звали Дэвид Винтон, он был совсем недавно произведен из кадетов в труперы^[29] и получил, таким образом, право (и обязанность) самостоятельного патрулирования. Сегодня был его черед обходить ночью парк. На самом деле, на Дэвида как на новичка это задание спихивали с особой охотой, поскольку мало кто хотел этим заниматься. После неприятностей, случившихся прошлой осенью, новое начальство решило, как водится, что лучше перебдеть, чем недобдеть, как прежнее, и требовало, чтобы ночные патрульные именно обходили парк, а не объезжали его на машине. Из автомобиля-де, способного проехать только по аллее, в темноте невозможно увидеть, что делается за пределами дорожки и особенно на расположенных у воды скамейках. И хотя, разумеется, полицейским положено поддерживать физическую форму, эти пешие прогулки длиной в три с половиной мили радовали отнюдь не всех — но младшим чинам оставалось лишь ворчать про себя и ждать, пока начальственный зуд вернется в разумные берега.

Однако Дэвид не возражал против таких нарядов, и вовсе не потому, что был младшим как по званию, так и по возрасту. Просто ему нравились ночь и одиночество, и свежий воздух парка, и тихий плеск озера, и луна и звезды над головой, если небо было ясным. Полицейские не обязаны быть грубыми мужланами, которым нравятся только пушки и тачки, разве не так? О нет, разумеется — если он встретит здесь нарушителя порядка, или даже маньяка-убийцу вроде того, которого подстрелил в прошлом году Пол Коул, ставший героем их отделения, он, конечно же, не станет читать преступнику стихи. Он будет действовать, как надлежит крутому копу, так что сам Пол Коул одобрительно хлопнет его по плечу. Но пока ничто не нарушает безмятежного спокойствия лунной ночи, почему бы не получать удовольствие от прогулки, за которую ему в придачу еще и платят? Это гораздо приятнее, чем скучать в припаркованной где-то на углу машине…

Обведя фонарем пространство вокруг — никого и ничего подозрительного, как всегда — Дэвид сделал несколько шагов назад и опустился на скамейку под деревом. Вообще-то рассиживаться во время патрульного обхода ему не полагалось, но никто все равно не узнает — и не пострадает — если он посидит тут минут десять, любуясь озером под луной.

Кажется, это та самая скамейка, у которой Коул застрелил маньяка, ранее уже выпотрошившего одну жертву и теперь собиравшегося проделать то же со второй. То есть нет, не та самая — ту этот тип зачем-то взорвал, это новая, установленная на том же месте… Откуда только берутся такие люди? Ведь не какой-нибудь отморозок из гетто — университетский студент из приличной семьи, никогда никаких проблем с законом… А уж скамейка-то ему чем помешала?!

На спинке скамейки была необычайно большая мемориальная табличка, и Винтон посветил на нее фонарем. Нет, она была посвящена вовсе не жертвам Мартинсона (как звали того психа). Судя по датам, она была установлена тут гораздо раньше — то есть опять, очевидно, не она, а ее предыдущая копия.