Джессика

У него нет другого выхода, кроме как отыскать путь в парк, понял Малколм. И он должен сделать это до рассвета. Иначе… он останется здесь навсегда. Там, во внешнем мире, найдут его тело и объявят, что он замерз насмерть на скамейке. Или констатируют глубокую кому и поместят его в палату с другими такими же «овощами», которые никогда уже не придут в себя. А он будет блуждать здесь, во тьме и пустоте, всегда один, даже без Джессики.

Малколм не смог бы ответить, почему он в этом так уверен. Но лучше не пытаться проверить, прав он или нет.

Если он не может точно развернуться, не имея никаких ориентиров, значит, надо ехать назад задним ходом, следя за ровным положением руля. Но на практике невозможно поставить колеса идеально прямо. Небольшое отклонение будет накапливаться, уводя его вбок. Если бы не туман, он мог бы выкладывать себе ориентиры на земле. Два предмета на линии курса. Ехать так, чтобы они оставались точно один над другим, пока не пропадут из вида. Потом выложить следующие предметы (какие? да хоть собственную одежду, если больше нечего!) Но в этом тумане он потеряет их из вида раньше, чем тронется с места. Значит…

Значит, ему остается положиться только на удачу. На то, что он не успеет отклониться слишком сильно — все-таки он ехал не так уж долго и не мог уехать слишком далеко (если, опять-таки, обычные представления о времени и пространстве здесь применимы). Никакие иные идеи не приходили в голову.

Малколм включил заднюю передачу и позволил машине катиться назад, даже не нажимая акселератор. Если он не видит фонарей только из-за тумана, но на самом деле они все еще здесь, тогда, возможно, какое-то время спустя он врежется в столб. И это будет хорошо, а не плохо — на такой скорости он не разобьется, зато получит ориентир. Впрочем, можно ведь проскользнуть и между столбами и уехать опять-таки в бесконечность. А скорее всего, никаких столбов здесь вообще нет. Фонари были лишь иллюзией, порожденной его верой в них, которая развеялась по мере его удаления от парка. Удаления не только в пространстве, но и во времени.

Малколм не знал, сколько он уже так едет, точнее, пятится задом в темноте, нарушаемой лишь подсветкой приборов в кабине и размытыми пятнами впереди, там, где туман рассеивал и поглощал свет фар. На приборной панели не было часов, и в отсутствие всяких ориентиров Малколм полностью потерял ощущение времени — может быть, прошло лишь десять минут, а может — час или два. В какой-то момент он понял, что у него ноют мышцы предплечий, и осознал, что слишком сильно сжимает руль, пытаясь не дать ему повернуться ни на долю градуса. Плохая идея, так он скорее добьется обратного результата — надо, наоборот, расслабить кисти… Едва он это сделал, как его нога начала неосознанно придавливать педаль акселератора — постепенно, но все сильнее и сильнее. Он понял это, лишь когда услышал почти оглушительный рев двигателя и обратил внимание на стрелку тахометра, ушедшую далеко за пределы нормальных оборотов. «А мне плевать! — подумал Малколм и вдавил педаль до упора. — Гнать так гнать, врежусь так врежусь! Пусть здесь будет хоть что-нибудь, во что можно врезаться!» Стрелка указателя топлива, кстати, и впрямь не двигалась с места, несмотря на столь неэкономичный режим езды. Вечно полный бак, вечно пустая дорога, никакой полиции — мечта автомобилиста…

— Джессика! — закричал Малколм во все горло. — Вытащи меня отсюда!

Ничего не изменилось. Могла ли она его услышать отсюда? А если даже и да, могла ли ему помочь?

Потом — прошли еще минуты или часы, мотор все так же ревел, развивая максимальную для задней передачи скорость, но вокруг не было ничего, позволяющего хотя бы удостовериться, что машина движется, а не буксует на месте — Малколм, все время смотревший то на руль, то в зеркало заднего вида, заметил боковым зрением что-то слева. Сперва ему показалось, что это отражение подсветки приборной панели в боковом стекле, но потом он сообразил, что прежде его там не было, и резко повернул голову.

Да, за окном, где-то, как ему показалось, далеко-далеко от его курса, сквозь туман пробивалось еле различимое пятнышко света.

Была это еще одна иллюзия, которая заманит его неведомо куда, окончательно лишив надежды выбраться? Выбора у Малколма не было. Он остановился, повернул на свет и погнал машину туда, наконец-то нормальным образом, а не задним ходом.

Он быстро выжал сотню миль в час — совершенное безумие для езды во тьме и тумане, да, — но пятнышко не становилось ярче и не приближалось. В какой-то момент ему даже показалось, что оно удаляется. Малколм уже практически уверился, что это какая-то обманка, что-то вроде блуждающего огня, может быть, фокус его подсознания, создающего иллюзорный свет в сплошной темноте, но продолжал жать на педаль, вцепившись в руль. И вдруг в тумане впереди резко возникли светлые пятна — куда более крупные и близкие, чем то, что служило Малколму маяком, обозначились смутные силуэты, и в следующий миг «Ролсс-Ройс» на полной скорости влетел на освещенную фонарями стоянку перед парком.