Дворцовые тайны

Но вот умерла Екатерина II. Пришедший ей на смену Павел I с трудом терпел Суворова — потемкинского генерала, а потом сослал его в Кончанское… Жизнь в Кончанском тянулась медленно. Суворов занялся хозяйством, устроил в имении театр из крепостных: «Васька комиком хорош, а трагиком лучше будет Никита, только должно ему поучиться выражению, что легко по запятым, точкам, двоеточиям, вопросительным и восклицательным знакам… В рифмах выйдет легко…» Прогуливаясь по имению, помещик все примечал: «Дворовые парни как дубы выросли, купить [им] девок… Лица не разбирать, лишь бы здоровы были. Девиц отправлять… на крестьянских подводах, без нарядов, одних за другими, как возят кур, но очень сохранно». Потом построил парней и привезенных девок в две шеренги по росту, одна напротив другой, скомандовал одной «Налево!», другой «Направо!» и так образованные пары повел венчаться в церковь.

Сохранился словесный портрет Суворова тех лет: небольшого роста, худощав, морщинист, редкие седые волосы, небольшие бегающие голубые глаза проницательны, светятся энергией. Взгляд, движения отличались необыкновенной живостью. Он не знал покоя. Веселый, общительный, Суворов не вел жизнь анахорета, любил потанцевать — как он говорил, «попрыгать», выписывал из Москвы анчоусы, цветную капусту, вина пил мало, любил английское пиво — так кто же его не любит? Дома коротал время за ломберным столиком, играл в карты, шашки, домино. Вставал со светом, ходил много, рьяно молился в церкви. На зиму устраивал подобие зимнего сада — «птичью горницу»: кадки с деревьями, снегири, щеглы, синицы перепархивали с ветки на ветку. Здесь он прогуливался меж деревьев, принимал гостей.

Весной, на Святой неделе, птиц выпускали. Правда, тогда люди не знали, что все эти птицы немедленно погибали на воле.

Здесь лежит Суворов

И вот однажды, в 1799 году, покой ссылки нарушил гонец из столицы: император вызывает фельдмаршала. Суворов кинулся к столу и написал короткий и выразительный ответ: «Тотчас паду к ногам Вашего Величества». А потом был славный Италийский поход, победы над французами, героический переход через Альпы, чин генералиссимуса и… новая опала государя. Суворов приехал в Петербург, но его не встречали как триумфатора. Обиженный высочайшим невниманием, он сник, заболел. Когда его навестил Гаврила Державин, то Суворов спросил поэта, что тот напишет на его надгробии. Державин подумал и сказал: «Напишу просто: "Здесь лежит Суворов"». Умирающий был доволен — это было в его стиле!

Хозяин «русской Бастилии»: Степан Шешковский

Романтика застенка

Петропавловская крепость… Здесь в XVIII веке располагалась Тайная экспедиция — центральный орган политического сыска времен Екатерины II. Сюда три десятилетия подряд каждый день приезжал скромный, незаметный господин. Между тем, это был один из могущественнейших людей своего времени — Степан Иванович Шешковский, начальник Тайной экспедиции. Само его имя, окутанное мрачной таинственной славой, внушало ужас современникам, а уж те, кому доводилось с ним встречаться, помнили об этом до конца своих дней…

Не без приключений попал он на службу в сыскное ведомство. Сын московского подьячего, с юных лет Степан был пристроен родителем в Сибирский приказ. Многие мечтали тогда попасть в это связанное с несметно богатой Сибирью учреждение — сущие «серебряные копи» для чиновников. Однако юноша там не прижился, не прельстили его сибирские «златые горы и реки, полные вина». Как-то раз его командировали в Тайную канцелярию для переписывания срочных бумаг, а затем, после окончания работы, вернули обратно в Сибирский приказ. Но шестнадцатилетний канцелярист вдруг совершил неожиданный поступок: самовольно отправился в Петербург и вскоре вернулся в Москву с указом Сената о переводе его в Тайную канцелярию. Что же стояло за этим? Только одно — зов сердца, призвание, великая страсть к сыскной работе, к романтике застенка, а главное — стремление к необыкновенному ощущению тайного могущества, всезнания и особой доверенности власти. Это всегда влекло и влечет в «органы» молодых людей.