Дворец и лачуга

- Зачем давать знать? - закричал в ужасе Юдка. - Только потеряете пятьдесят рублей... Лучше я перекуплю у вас и дам вам сорок, все равно вы еще заработаете...

- Сходишь в полицию...

- Как это можно такое дело из рук выпускать? - пробормотал еврей.

- Кто не может устоять перед соблазном, падет и будет отвержен богом. Сходи в полицию.

В это мгновение в дверь постучали.

- Выйди, Юдка, к Мацеёвой и подожди там. Кто-то идет...

Спустя минуту место Юдки в дверях заняла какая-то бедно одетая женщина с узлом в руках.

- Слава Иисусу Христу...

- Во веки веков, аминь! - ответил человек в оконце, набожно склонив голову. - Что вам угодно?

- Пришла просить у вашей милости три рубля, - ответила, кланяясь, женщина.

- А что это за узелок?

- Салоп, ваша милость. Заплатили мы за него, вот два года будет, одиннадцать рублей и полкварты водки...

- Покажите!

Женщина приблизилась. Человек в синих очках тотчас исчез из оконца вместе с салопом.

- Гм! Гм! Недурное дельце, нечего сказать... Мех съеден молью, верх изношен... Вы что ж думаете, у меня склад старья?

Женщина молчала.

- Дам вам два рубля, а через месяц вернете два рубля шестьдесят копеек, а не то продам салоп. Это лохмотья, дольше их держать нельзя... Согласны?

- Да ведь как не согласиться, ничего не поделаешь.

- Ваше имя, фамилия и номер дома.

Женщина продиктовала свой адрес и вскоре покинула комнату, унося два рубля.

- Юдка! - крикнул человек из оконца.

Дверь скрипнула, но вместо Юдки на пороге появился элегантно одетый юноша.

- Ах, это вы, сударь! Предчувствовала моя душа, предугадывала ваше посещение...

- А приготовила ваша душа мои двести рублей? - с улыбкой спросил денди.

- А вы, сударь, расписочку принесли? - тем же тоном ответил владелец синих очков.

Юноша смутился.

- Видите ли... Принести-то я принес, но без... подписи отца, которого я... вот честное слово, с утра не могу...

Оконце опустело, и мгновение спустя юноша услышал:

- "Сколь набожно чтится память благословенного Прандоты, столь же с незапамятных времен были в большом почете у верующих и изображения его. Мы читали..."

- Вы издеваетесь надо мной! - закричал возмущенный щеголь.

- Нет, сударь! Я лишь читаю житие благословенного Прандоты.

- Но мне немедленно нужны деньги!

- А мне подпись вашего отца... "Мы читали в вышеприведенном описании посещения епископа Задзика, что архидиакон Кретковский..."

- Где же я вам возьму ее? - раздраженно спросил юноша.

- Где?.. Откуда я знаю! Может, у вас в кармане есть другой вексель с подписью уважаемого папы. Откуда мне знать?

Юноша раз-другой прошелся по комнате.

- Там лежит перо, - говорил голос из-за стены. - Я ничего не вижу, ничего не слышу!.. "Что архидиакон Кретковский пожертвовал новый образ благословенного Прандоты, однако оного в указанном месте, над алтарем святых апостолов Петра и Павла, уже нет..."

Между тем франт подошел к столу и, быстро подписав вексель, сказал сдавленным голосом:

- Вот! Я сам его подписал... Полагаю, это достаточная гарантия?

Набожный старец приблизился к оконцу и взял бумагу.

- Прекрасно, прекрасно! Пятьсот рублей серебром к первому января... Прекрасно! Мелкими угодно получить, сударь, или...

- Все равно какими - лишь бы поскорей!..

- Лишь бы поскорей! Ах, эта молодежь, как она нетерпелива! Пожалуйста!.. Сто я двести... Не забудьте... К новому году!

- Всего хорошего, ростовщик! - буркнул щеголь, схватив две сторублевые бумажки.

- До свиданья, червонный валет! - спокойно ответил желтый человечек, пряча вексель.

Между тем юношу сменил Юдка.

- Да, что это я хотел тебе сказать? - начал ростовщик. - Ага! Так вот тебе, Юдка, эти часы и сегодня же иди в полицию.

- Не раздумали, хозяин? - ответил еврей, взвешивая на руке действительно превосходные часы. - Так и быть, я уж дам за них все пятьдесят.

- Довольно!.. Считай деньги. Мне следует триста семьдесят девять рублей без трех копеек.

Начались расчеты, закончив которые, ростовщик сказал:

- Можешь идти. Завтра будь здесь к восьми часам утра, я не смогу быть несколько дней. Да, вот еще что: предупреди там, чтобы не смели ничего покупать у Гоффа, пусть хоть за полцены отдает.

- А если купят?

- А если купят, так я посчитаюсь с тобой и с Давидкой. Спокойной ночи.

В эту минуту из первой комнаты донеслись отголоски разговора.

- Кто это там? - крикнул капиталист.

Дверь приоткрылась, и вошла женщина в черном.

- Иди, Юдка! Уважаемая пани Голембёвская, мое почтение, сударыня!

Констанция упала на стул.

- Как я устала! - шепнула она.

- Да, тяжко бремя жизни, но мы должны безропотно нести его, - ответил ростовщик. - Вам, вероятно, нужны деньги?

- Если бы можно... за мою швейную машину...

- Я не занимаюсь портновским ремеслом, дорогая моя пани Голембёвская!

- Она мне обошлась в восемьдесят рублей, сейчас я отдам ее за двадцать... У нас уже совсем ничего нет!..

- Землю я куплю, - ответил ростовщик, - то есть, собственно, доплачу за нее, но швейную машину...

- Пан Лаврентий, вы же знаете, что отец и слышать об этом не хочет.

- А чем я виноват? - спросил палач, высовываясь в оконце.