Двор Ураганов

Я могла бы почувствовать теплоту его тела, если бы Рейндаст был смертным, но даже холод юноши воспламенял меня словно костер. Я положила одну руку на его грудные мышцы, гладкие, как мрамор, другой обвила шею, ероша бритый затылок, там, где начинался гребень. Под подушечками моих пальцев волосы казались нежным шелком.

– Не понимаю, почему ты изменила мнение. Вчера еще твердила, что твой единственный долг – служба Королю.

– «Женская любовь непостоянна»[155].

В тот самый момент, когда его полуобнаженный торс коснулся моего корсажа, а наши губы почти соприкоснулись, Стерлинг внезапно замер.

– Мой напор тебя охладил… больше, чем ты уже есть?

– Наоборот, маленькая нахалка, я в буквальном смысле слова сгораю от желания.

Я ощутила, как его руки обвили мою шею. Он вновь наклонился ко мне и, уже не останавливаясь, подтвердил свои слова поцелуем.

Резкий порыв ветра ударил меня по лицу, когда мы вышли на главную палубу. Резкие звуки орга́нов сыпались градом из донжона.

– Бледный Фебюс в ярости, – прошептал Стерлинг на ухо. – Посмотри на океан, как он разбушевался!

Мы ступили на вспомогательный трап выше ватерлинии флагманского судна. Узкий канатный мостик вел к другим корпусам «Ураноса» до периферии, где были пришвартованы корабли гостей. Но даже здесь, на низкой высоте, относительно защищенной от стихии, гулял ураганный ветер. Обычное спокойствие Глаза урагана сменилось мощными шквалами, подчеркнутыми зловещими вспышками молнии. Северный ветер срывал с ночных волн соленую абразивную пудру, разъедавшую губы и раздражавшую глаза. Однако на морском просторе жуткий спектакль завораживал: в свете луны, окруженной клубящимися облаками, стена Глаза никогда не казалась столь плотной.

Моя уверенность колебалась так же, как шаткий мостик под ногами.

– Вчера море было таким спокойным… – с сожалением и ужасом произнесла я.

– Прошлого уже не существует, Диана. Есть только настоящее. Возьми, накройся.

Стерлинг снял свой антрацитовый жюстокор и деликатно накинул его мне на плечи. Чтобы защитить от холода и чтобы скрыть слишком заметную в этот час белизну моего платья из тюля. Я сбросила туфли на высоком каблуке: долой дамские ухищрения, удобнее продвигаться босой.

Крепко прижимая котомку к сердцу, вслед за Стерлингом я устремилась к сети трапов, соединяющих различные сегменты плавучей цитадели. Ярость клокочущих волн стремилась их разорвать. Канаты под нашими ногами вибрировали, как сухожилия титана, растянутого на дыбе. Корпуса сталкивались и скрипели, как кости, раздробленные колесом палача. Гнев стихии может замедлить наш побег, но в то же время защитит его: большинство матросов заперлось внутри, а те несколько, что остались на верхней палубе, слишком заняты маневрами, чтобы наблюдать за происходящим под леерами. Члены моей команды совещались далеко отсюда, в кают-компании «Невесты в трауре», где их собрала Поппи. Я подумала о Прюданс, ждущей свое золото. Бретонскому поместью придется повременить, чтобы вернуть себе былой блеск! Да к черту этих Керадеков и Гастефришей!

Коренастый силуэт «Stormfly», наконец, проступил в темноте. Офицеры – вампиры, которых Стерлинг предупредил заранее, готовились к отплытию. Одетые в серое, едва различимые в темноте, эти существа привыкли двигаться среди теней, не привлекая внимания; они – шпионы, такие же, как и Стерлинг.

Паруса тоже серого цвета распустились в ночи. Я вздрогнула, ступив на палубу «Stormfly», – маленький кусочек Англии.

– Отдать швартовы! – приказал Стерлинг.

Взметнулись сабли, срубая последние канаты, удерживавшие корабль в плену. Паруса надулись. Корвет рванулся в открытое море… и резко остановил свой порыв.

– Что происходит? – крикнул Стерлинг. Он повернулся к матросам. – Вы забыли якорную цепь или…

Пронзительный вой поглотил конец его фразы вместе с безумными аккордами орга́нов. Я подумала о дампирше «Невесты в трауре», прежде чем вспомнила, что ее больше нет. Вопила не она, к тому же источник рева находился рядом, тогда как корабль Гиацинта был пришвартован далеко от нас.

– Доносится со стороны трапов! – крикнул один из вампиров.

Мы поспешили к леерам. Многочисленные окна и иллюминаторы плавучей цитадели, которую мы предполагали покинуть тайком, ярко горели. Внизу, на одном из нижних трапов, я различила человеческую фигуру, сжимавшую тяжеленную цепь – якорь «Stormfly», не давая нам уплыть. То была не массивная статуя Гюннара, а хрупкая демуазель в придворном платье, удерживающая корвет одной рукой. Внешность обманчива: под кружевами и юбками тело, оснащенное шестеренками, обладало монструозной силой, нечеловеческой. Под огромными окулярами, отражающими луну, зияющий рот изрыгал сирену оглушительнее набата.

– Франсуаза дез Эскай! – ужаснулась я, впервые услышав звуки, исходившие из немой. Как будто вся ее злоба из-за заточения, из-за того, что она надолго потеряла меня из вида, выплеснулась в одно мгновение.