– Фебюс не только вызывает ураганы: он сам – человек-ураган, – сила природы, такая же, как киты. Не стоит осуждать природу, называя ее демонической: с ней или борются, или принимают, как я девятнадцать лет назад принял Сироту, выброшенного на побережье. Если тропические ураганы и разрушают все на своем пути, то после прохождения предлагают возможность отстроиться на новом фундаменте.
Такое видение мира насторожило меня. Сначала крушение, потом построение – таков проект Фронды.
– Новые фундаменты, о которых вы говорите, могли бы простираться за пределами Глаза урагана?
– Они уже тянутся вдоль Антильских островов. Карты перетасованы с тех пор, как «Уранос» пересек эту часть земного шара. Гегемония колониальных держав побита. Атлантика ищет новый «wyrd».
– Слышала, что иные силы, помимо ураганов, добиваются дестабилизации господства европейцев. Мне говорили о Народной Фронде.
Гюннар раздраженно пожал плечами:
– Фронда – лишь маленькая сила в этом грандиозном перевороте. Едва заметный бриз посреди яростной бури. Разрозненные группы, сплоченность которых еще предстоит доказать. Я предсказываю фрондерам такую же судьбу, что и «Береговому братству». Они раздробятся, даже если считают себя мятежниками, потому что брошены в ту же гонку, что и их враги: в захват власти.
Да, но ради людей, а не ради личной выгоды, в этом все отличие! – хотелось мне возразить. Однако я промолчала, чувствуя, что Гюннар не готов сейчас слышать мои аргументы. В любом случае, слишком поздно об этом говорить. Сегодня я уезжаю, чтобы никогда не вернуться. Этого, конечно, старый охотник за китами не знал.
– Хочу сказать последнюю вещь. Я сожалею, что вам пришлось сразиться с избранницами перед тем, как выйти замуж за моего приемного сына, и прошу не держать на него зла. Когда Фебюс узнал, что Людовик собирается его женить, то решил сам установить правила и условия. Игра могла показаться жестокой, согласен. Но эта игра – политическая. Посредством ее мой сын заявил всему миру: его рука не будет отдана первой встречной, за альянс с ним нужно побороться.
Лицо Гюннара омрачилось.
– На самом деле и вы, избранницы, не простые молоденькие девушки, брошенные в борьбу против воли. Вы представляли собой вооруженную власть тех сил, которые желали присвоить себе силу урагана. Вспомните: объяснив правила, я дал время до утра, чтобы желающие могли выйти из игры. Но все осознанно остались.
Оправдания Гюннара взволновали меня. Я чувствовала, что он не согласен с собственной попыткой логически обосновать безумие Бледного Фебюса. Преданный своему сыну, норвежец стал его верным исполнителем, а после – соучастником. Я догадывалась, что теперь великан сожалел об этом, но было слишком поздно: Гюннар связал свою судьбу с «Ураносом». Под внешним обликом уверенного в себе Геркулеса этот мужчина полон сомнений. Он грешен, как и мой наставник де Монфокон, как и я, как и все люди.
– Со своей стороны могу заявить, что политический результат меня мало волнует, – продолжил лейтенант. – Какая разница, будет ли это Франция, а не Швеция или Англия? Главное, надеюсь, данный союз принесет моему сыну эмоциональную устойчивость, в которой он так остро нуждается. Дату летнего солнцестояния, которую я выбрал для свадьбы, до прихода эры Тьмы в Норвегии широко отмечали как праздник Мидсоммар. Хочется верить, что этот день, когда солнце светит ярче всего, – самый благоприятный для уравновешивания мрачных, холодных настроений, посещающих Фебюса.
Великан тяжело вздохнул:
– Я не горжусь тем, что, используя маленького сына, провоцировал кораблекрушения. После я пытался контролировать подростка, надеясь, что музыка сотрет последствия. Теперь я старик, которого неотступно преследуют фантомы убитых китов. Мне на смену должен прийти другой, вернее другая. Ею будешь ты, Диана: «wyrd» так решил.
Последнее пророчество Гюннар произнес без эмоций, голосом уставшего мужчины, полностью смирившегося с судьбой. Затем, вновь надев маску непроницаемого цербера, он склонил лысую голову в легком поклоне и бесшумно вышел из моей спальни.
Как только стемнело, я отправилась в недра «Ураноса», к спальне, которую Стерлинг делил с леди Джуэл всего ночь назад, постучала три раза в дверь, крепко прижимая котомку к плечу. Она сразу же отворилась, будто лорд ждал меня. Он всегда был «жаворонком».
– Ты! – присвистнул вампир, выражая то ли удивление, то ли досаду.
В свете лампы черные глаза его метали гром и молнии, белая хлопковая майка с широким вырезом обнажала амбровую кожу. Чтобы никто нас не увидел, я втолкнула Рейндаста в каюту и закрыла за собой дверь. Мы оказались в полной темноте. Вампиры – ночные создания, и в логове юноши не было ни лампы, ни свечей.
– Какая муха тебя укусила? – прошептал Стерлинг совсем рядом.
– «Муха Бури»! Я решилась бежать с тобой на борту «Stormfly».