Двойные игры адвоката

– Честно говоря, уйти Кате от мужа или остаться с ним – это та проблема, которую она должна решить сама. Меня больше заботит то, о чем она мне сказала сегодня. Кто-то желает ее смерти настолько сильно, что готов убить ее. Неужели это вас не шокирует?

– Нисколько, – ответила Светлана. – Это как раз проявление ее нестабильной психики. Ну сами подумайте, кому нужна ее смерть?

Действительно, кому? Катя – обычная домохозяйка, живущая на средства мужа. У нее нет богатых родственников, так что сживать ее со света ради наследства – пустая затея. Остается личный момент. Кому она могла перейти дорогу, кому помешать? Да, судя по всему, никому.

– Катя психически нездорова, устраивает это вас или нет. – Светлана продолжала гнуть свою линию. – Конечно, я не назову ее сумасшедшей. Внешне она выглядит вполне нормально. Некоторые ее странности не в счет. Но ее вера в людей подорвана. Она разочарована в жизни и в себе. Она замкнулась в своих обидах, отгородилась от всего мира. Неудивительно, что она прячется от реальности среди своих выдумок, одну из которых сегодня поведала вам. Взгляните на это проще… Она попыталась уйти из жизни, ей это не удалось. Ей не хочется проходить через все круги ада, как это было тогда, когда она резала вены: объяснять всем и каждому мотивы своего поступка, беседовать с психиатром, заверять родственников, что такого больше не случится. Гораздо проще выставить виновными врачей или сказать больше: кто-то желает ее смерти. Вам не кажется странным, что она сказала это только вам? Человеку, который ее совсем не знает? Почему она не рассказала это мне? Почему, в конце концов, не предупредила Аркадия, который вам так безумно нравится?

Черт возьми, почему? Может, Дубровская вызвала у нее больше доверия, чем подруга, которую она знает со студенческих лет, или Аркадий, без которого, оказывается, жить не может? Положа руку на сердце, Лизе это предположение показалось маловероятным. Честно говоря, из всех людей, которые окружали Серебровскую, Елизавета была самым неподходящим лицом, которому можно было доверить сокровенную тайну. Она защищала человека, который, по мнению следствия, едва не лишил Катю жизни. Ничего не скажешь, подходящий объект для исповеди!

– Ну что же вы молчите?! – наседала на нее Светлана. – Вам нечего мне возразить?

Дубровская вдруг почувствовала, что смертельно устала от этого разговора. Рыжая подружка потерпевшей выжала из нее все соки. Манера ее поведения заставляла собеседника постоянно держать оборону.

– Вы знаете, я забыла о времени. Мне нужно возвращаться домой. – Лиза не нашла ничего лучше, чем спасаться бегством. – Мне действительно нечего возразить вам. Я не знаю, почему Катя рассказала мне о покушении на свою жизнь. Но она это сделала, нравится вам это или нет. Вы близкая подруга, так что к вам я обратилась по адресу.

Она встала с места и, порывшись в сумочке, вытащила оттуда пару купюр – плату за кофе. За время этих странных посиделок они выпили по несколько чашек, отчего Лиза чувствовала себя не лучшим образом.

– Вы собираетесь рассказать о подозрениях Кати Аркадию? – спросила Светлана, вперив в нее жесткий взгляд своих пронзительных глаз.

– Зачем? – пожала плечами Дубровская. – Если она захочет, то всегда сможет рассказать ему об этом сама.

Честно говоря, ей не стоило говорить об этом и Светлане. Дубровская уже жалела, что поступила так опрометчиво. Вряд ли Катя желала, чтобы она говорила о ее подозрениях кому-то еще. Правда, она не обещала хранить услышанное в тайне, но все-таки…

Она наскоро попрощалась со Светой и, испытывая большое облегчение, покинула ее. Елизавете было трудно понять, что держало вместе таких непохожих друг на друга женщин. Будь она на месте Кати, вряд ли бы стала терпеть рядом подругу, которая имеет свойство вмешиваться в чужую семейную жизнь, поучать, давать советы, но хуже всего – давить, доказывая свою правоту. Вполне возможно, Аркадий Серебровский не был ангелом, а был дамским угодником, строящим карьеру благодаря своей мужской привлекательности. Но этот его порок касался только его самого и его жены, если, разумеется, она знала о его похождениях. Посторонним вход в семью должен быть запрещен. Всем, даже близким подругам.

Всю дорогу до дома Дубровская находилась под впечатлением от этой странной встречи. Она чувствовала досаду из-за того, что потратила на Серебровскую и ее подругу слишком много времени. Причем ощущение было такое, что она покопалась вместе со Светланой в чужом грязном белье и не выудила оттуда ничего, что могло бы пригодиться в защите Ушакова. Шел десятый час вечера, и впереди ей предстояло долгое объяснение с Андреем по поводу дел, которые она делала после окончания рабочего дня.

Когда она подъехала к дому, было уже десять, и окна в детской не светились. А это означало, что Лида, покормив детей, уложила их спать. Осознание, что она не поцеловала детей на ночь, не рассказала им сказку, заставило Дубровскую испытать чувство вины. Она, припарковав машину во дворе, закрыла ее на ключ и поспешила в дом.