Двойной фантом

К слову, валун с пляжем я узнал сразу. Да и поросший зеленым сосняком горный склон, который увидел, слегка скосив глаза в сторону — вовсе выпускать опасного врага из поля зрения я не собирался — был мне отнюдь не в новинку. Где-то там, выше, невидимые отсюда, должны были стоять домики нашей злосчастной Школы.

Вот только какого отдуплившегося духа Сергей Казимирович перенесся именно сюда?!

Не придумав ничего лучше, этот вопрос — правда, в несколько более сдержанной форме — я Огинскому и задал, осторожно к нему приблизившись. В самом деле осторожно — на каждой руке у меня было по активированному щиту, а в уме я держал и вовсе Сферу Отчуждения. Мысль сходу атаковать самому я, правда, отверг — хотя, честно говоря, пальцы и чесались: расстояние до цели было все же великовато, да и не мог князь не заметить прямоугольника моего портала — а значит, был готов.

— Верно, сударь: так себе местечко, — с заметным трудом выдавив усмешку — я снова отметил, насколько он выглядит усталым и постаревшим (то, первое впечатление от его образа в театральном фойе мной уже как-то забылось) — ответил Сергей Казимирович. — В свое оправдание — ежели, конечно, сие можно счесть за таковое — могу лишь признаться, что в ложе вы застали меня врасплох. А разговор у нас со Светлейшим князем как раз шел о судьбе сей спецшколы — ну и вот… — развел он руками. — Увы, на выход порталы здесь до сих пор наглухо блокированы, запретная зона ныне даже расширена, а сил, чтобы продолжить путь иными средствами, у меня оказалось маловато… Сие упреждая ваше второе «почему», сударь.

Над нами с пронзительным криком пронеслась чайка — у меня хватило ума на нее не отвлечься. А вот накатившая на берег особо энергичная волна, в брызги разбившаяся о каменный «трон» Огинского и дотянувшаяся пенным краем до моих ботинок, вынудила меня почти непроизвольно шагнуть в сторону — и в этот самый момент Сергей Казимирович атаковал.

Щиты я, к счастью, так и продолжал держать, но даже двойную мою оборону князь сумел продавить (Зеркало, замечу, не сработало). Меня опрокинуло на гальку и пару-тройку саженей протащило по пляжу — уволокло бы и дальше, но на пути моем оказался еще один массивный валун, поменьше оккупированного Огинским, но все же не из последних на берегу. Каменюка-то эта меня и спасла: ударившись о нее спиной, я грузно перевалился через подвернувшуюся преграду, которая и приняла на себя второй удар Сергея Казимировича.

«Мой» валун раскололся, словно гнилой орех, но роль свою, к которой, должно быть, готовился долгими десятилетиями — с тех пор, как однажды скатился сюда с горы — сыграл успешно: от торопливой атаки Огинского меня прикрыл. Я же получил короткий миг передышки, чтобы хоть мало-мальски прийти в себя. Следующую же, третью подряд атаку — тучу пылающих стрел, прилетевших сразу со всех четырех сторон, а для полного счастья, еще и сверху — я по какому-то наитию принял на Сферу Отчуждения.

— Ого, — хмыкнул Сергей Казимирович — будто бы даже уважительно. — Узнаю школу Корнилова!

Я же, пользуясь тем, что все еще защищен Сферой, вскочил на ноги и ударил с обеих освободившихся рук — правой запустил недурной файербол, а пальцы левой незамысловато сложил в фигу — строго по науке самого Огинского, не прижимая слишком сильно к ладони мизинец.

Огненный шар мой противник без видимых усилий нейтрализовал щитом, а вот другой, вроде бы, куда более простой техникой я князя определенно потряс — отчасти, пожалуй, неожиданно для самого себя: зримо покачнувшись, тот едва не свалился со своего валуна в очередную набежавшую волну. Впрочем, на камне Огинский все же удержался и пробил в ответ — одновременно с новой моей атакой.

Сфера Отчуждения уже погасла, и я был вынужден опять призвать щит, но, как ни странно, на этот раз с лихвой хватило и его — единственного, второй рукой я как раз бил сам и пальцы скрестить не успел. Выпущенный в меня Сергеем Казимировичем черный шипастый шарик, весьма напоминавший «слезу» центавруса (привет, Оклахома!), завяз в выставленном мной заслоне, замедлившись — и я легко от него уклонился. Мой же удар — снова банальным кукишем — таки сбросил Огинского с камня!

Неужели он и впрямь настолько слаб?!

Новая попытка князя атаковать — еще в падении — эту мою догадку только подтвердила: я даже не разобрал, что за технику отбил щитом, настолько это далось мне легко. Ударил сам — все той же фигой, показавшей свою эффективность — и на добрую сажень отбросил противника в море, у берега, впрочем, достаточно мелкое. Тем не менее, вода залила Огинскому лицо, и, судорожно закашлявшись, тот лишь с неимоверным трудом приподнялся на четвереньки.

Я шагнул к поверженному врагу — щит все же не убирая: мало ли…

Хорошо, что не убрал.

Плохо, что без толку.