Дверь в стене

История, та самая, которую никто учить не хочет, убедительнейшим образом показывает нам, что выигрывает тот, кто стремится к усложнению реальности, а не к её упрощению.

Чем больше в вашем распоряжении элементов реальности, тем большее количество комбинаций вы можете из них сложить.

И исторически же сложилось так, что русское массовое сознание старательно бежит всякой сложности, стремясь к всемерному упрощению не только любой ситуации, но даже и самого мироустройства, которое сводится к "друг-враг" и "белое-чёрное". И это ещё в лучшем случае, а в худшем русский народ, забыв даже и про белое с чёрным, начинает играть в русскую рулетку, ставя сперва на чёрное или красное, а заканчивает вообще "чётом" и "нечётом". А поскольку рулетка это чёртово колесо, то делающему на этом колесе беспорядочные ставки иногда везёт, а иногда и нет.

И про такие выигрыши и проигрыши у зелёного стола мы все знаем даже и из антологии фантастики по какому-то недоразумению названной "Школьный курс истории".

А ведь война (а это и есть жизнь государства) не рулетка и не ставки. Война это искусство. Высокое искусство. И воевать (по-настоящему воевать, а это означает и по-настоящему жить) могут считанные государства на планете. И отличие искусства вести войну от искусства в традиционном смысле этого слова в том, что ему можно научиться. Для того, чтобы быть Леонардо да Винчи нужно родиться Леонардо да Винчи, "научиться" быть Леонардо нельзя. Но народ не сводим к одному, пусть и гениальному художнику, и реальность убедительнейшим образом демонстрирует нам, что народ вполне может научиться искусству войны.

Для этого, правда, необходимо одно условие, называется оно "желание учиться".

А для того, чтобы такое желание появилось, нужно сперва понять, что "учение свет, а неучение тьма", а поскольку народ с одной стороны не является одним шибко умным Леонардо, а с другой из одних только умных Леонардов не состоит, то необходимо, чтобы не жажда знаний даже, а сперва хотя бы понимание того, что знания могут полезны даже в пошлом утилитарном смысле, нашло "дырочку", через которую оно сможет "просочиться" в народ. Нужно то, что называют (не всегда заслуженно) элитой.

Она должна начать с себя. Сперва начав понимать, а потом, поняв, начать учиться. И "элита" именно что должна, она сама взвалила этот долг на себя, исторический долг перед нацией, которая позволила "элите" играть роль элиты. И из той же истории мы знаем, что элиту, которая "не соответствует историческому моменту" народ меняет с лёгкостью необыкновенной, для народа это то же самое, что снять с себя сюртук и натянуть вместо него пиджак. Чтобы окружающие народы, которые давно уже платье сменили, на него как на чучело гороховое не смотрели.

И русский народ в смысле обучения вовсе не безнадёжен, и были в русской истории моменты, когда власть осознавала необходимость "научиться" сама и заставить "учиться" народ. То-есть исторический опыт в этом деле имеется.

Дело за примером. И мы его сейчас рассмотрим, и пример этот помимо всего прочего поможет нам лишний раз понять, насколько сложен феномен войны и что может использоваться государством в качестве оружия. Вот мы с вами как-то уже рассматривали такие вещи в себе как "армия", "дипломатия", "экономика" и убедились, что государство, воюя, пускает в ход то одно, то другое, то всё сразу, а ведь у государства, у настоящего, у субъектного, у такого, у которого не только руки с ногами, но ещё и голова имеется, есть ещё и такая штука как "культура". А "культура" это такое сверхоружие, которое может заменить собою и армию, и дипломатию и экономику, а уж если вы можете позволить себе роскошь иметь и одно, и второе, и третье, и пятое и десятое, да впридачу ещё и "культуру", то получается сверхгосударство, получается - "тады ой!"

Ну вот возьмём рядового русского человека начала XIX века. Со всеми его достоинствами и недостатками. Как человека, так и века. Для чистоты эксперимента сделаем нашего рядового дворянином. Это означает, что у него наличествует некий культурный код, он умеет читать и писать, он имеет некоторое представление о живописи и музыке, у него есть некая и кажущаяся ему стройной и логичной картина мира и в этой картине находится, конечно же, место России, словом, он обычный человек той эпохи, человек учтивый и знающий, что такое приличия. И вместе с тем он - "недоросль", с присущими возрасту любопытством и жаждой новых впечатлений.

И вот судьба забрасывает его в Англию.