Дверь в стене

Англия до наполеоновских войн это ещё не та Британская Империя, которой она станет вскорости, здание мира всё ещё держит, уже, правда, с трудом, Франция и Англия пока только примеривается подставить вместо неё плечо. Англия ещё не закаменела, она уже Атлант, но ещё не статуя, она ещё "живая". И вот наш недоросль на несколько лет погружается в английскую реальность, он вынужден выучить язык и обнаруживается, что "немцы" вовсе не немы, кроме того он немедленно и с изумлением находит, что "внешний мир" вовсе не таков, каким казался ему из России, он совершает то же открытие, что и Пётр I в романе Алексея Толстого, когда молодой царь едет в Архангельск и видит там океанские корабли и равнодушно смотрящих на него с верхней палубы капитанов, ничуть не похожих ну ручных "кукуйских немцев" и это уверенная снисходительность чужих взглядов показывет Петру кто на самом деле хозяин мира. Но это ещё не всё. Наш молодой и охочий до всего нового русский дворянин вдруг открывает, что на свете есть серьёзная литература. Есть Шекспир, есть Свифт, есть Дефо, есть Мильтон. По случаю он открывает для себя Уильяма Блэйка, поэта и художника, который пишет картины, иллюстрируя свою поэзию и пишет поэмы, служащие иллюстрацией к его картинам. И то, и другое - очень глубокое, многоуровневое, многосмысленное, в России он ни с чем подобным даже не сталкивался, у него и представления не было, что такое вообще имеет место в мире.

Его всё это заинтересовывает до чрезвычайности, напомню, что это начало XIX века, нет телевизора и нет интернета, да что там говорить, даже и радио ещё нет. А вот Уильям Блэйк есть. И оказывается, что этот человек заменяет собою и телевизор и какаву с чаем. Что он создал очень сложную космогонию, что своим воображением Блэйк создал целый мир. Очень, очень интересный мир, интересный даже сегодня, в мире интернета, в мире, где уже все слова выговорены и все картины уже написаны. Блэйк в самом буквальном смысле "взрывал мозг" даже своим привычным к интеллектуальным играм соотечественникам, а тут с ним столкнулось девственное сознание заезжего молодого русского.

"Миры Уильяма Блэйка".

А потом наш недоросль возвращается в родные пенаты. Мама, папа, друзья, зимний дом в Петербурге, поместье. Хлопоты о женитьбе, развлечения. И он вдруг с раздражением обнаруживает, что всё это, в сущности, очень скучно. Нет красок. Он пытается поговорить с ближайшим другом, поделиться, "выговориться", и у него ничего не получается, хоть он и старается со всем своим чистосердечием, ему искренне хочется поделиться своим открытием, ведь это так интересно. Его не понимают. Не потому, что не хотят, а потому, что не могут. Нет нужных слов и нет нужных образов. Ведь ещё нет Пушкина. И мелодию души не напоёшь, ведь ещё нет даже Глинки. Это примерно как в советское время приехавший из загранкомандировки госслужащий восторженно пытается пересказать провинциальным слушателям восхитившие его "Звёздные войны", а те, внимательно его слушая, мысленно подставляют по ходу рассказа экранный антураж, знакомый им по "Гостье из будущего". А ведь по сравнению с Блэйком "Звёздные войны" это скучнейшая и примитивнейшая чепуха. Можно ещё вспомнить старый уже фильм Анно "Борьба за огонь", когда там в конце вернувшийся в родное стойбище Рон Перельман при помощи двух-трёх звуков, сдобренных жестикуляцией, пытается "рассказать" одетым в шкуры первобытным людям о своих приключениях и вдруг изображает неведомого им мамонта, прикладывая к лицу болтающуюся руку и соплеменники от него в ужасе отшатываются, мол, ну и чудище, "из головы рука растёт!".

Так вот ровно в ту же ситуацию попадал и наш возвращенец. Он соотечественникам о Блэйке, а они ему про водку, баньку, про "жениться, батюшка, пора", он им про Лоса и про Энитармона, а они ему про водку, баньку и про травлю зайцев по пороше, он им опять, со всей душой.., но не успевает он и рта раскрыть, как ему уже с нескрываемой досадой про водку, про баньку и про "поехали к цыганам". Он весь из себя этакий лорд Байрон, а тут, куда ни повернись, одна сплошная княгиня Марья Алексевна.

А теперь смотрите - будь такой недоросль один, так да и чёрт бы с ним, государство бы и не почесалось, "у нас секса нет" и всех делов. Да только дело-то было всё в том, что прошло времени чуть и в невольные лорды Байроны попали сотни тысяч людей. Попала вся русская армия и, как следствие, попали чуть ли не все поголовно молодые дворяне и это бы полбеды, но армия ведь состоит не из одних дворян и с русской армией до Парижа дошёл "народ". Народ попал в "запад", в зазеркалье, в другую реальность и у этого народа не было адекватного языка, чтобы описать свои собственные впечатления, не было ни слов, ни образов. Русский человек не мог ничего противопоставить увиденному. Необразованные свели увиденное в Париже к тому, что там "чисто живут", а образованные, чтобы как-то защититься, уцепились за вырванный из ткани чужой жизни лоскут "конституции".