Дверь в преисподнюю

– Ясно одно, что дело не в чтении стихов Касьяна, – как ни в чем не бывало произнес Александр, привычно устроившись за своим столом.

– Да-да, – через силу кивнула Надежда. – Тут что-то другое…

– Довольно странный случай, – продолжал король. – Донна Клара съедена, царствие ей небесное, дверь закрыта изнутри, а людоеда внутри нет. По вашей логике получается одно – самоубийство.

– Да-да, – машинально подхватила Надя, – и тогда появляется еще одна версия: донна Клара совершила предыдущие два преступления и теперь, терзаемая угрызениями совести, съела сама себя… Что? – удивилась Чаликова собственным словам. – Что-то меня немного занесло.

– Самую малость, – через силу улыбнулся Александр. – И не удивительно, особенно после того, что вы увидели. Впрочем, окно в спальне было только прикрыто, но полностью не закрыто.

– Стало быть, преступник бежал через окно? – уже почти деловито проговорила Надя. – Ваше Величество, вы не обратили внимания, нет ли под окном каких-то следов?

– Да, я сразу же глянул вниз, но никаких следов не заметил, -вздохнул король. – И это тоже странно. Земля мокрая, но дождя не было. -Александр задумчиво глянул в окно. – Наверно, уже сегодня возобновится связь с окружающим миром…

– Значит, людоед выпрыгнул из окна, заровнял следы, а затем либо ушел на болота, либо вернулся в замок через одну из дверей, – уверенно предположила Надя.

– Его бы заметили, – возразил Александр. – А впрочем, ваше предположение отчасти похоже на правду.

– Не сомневаюсь, что тут все гораздо сложнее, – заметила Надя. – Или наоборот – до предельного просто.

x x x

Уже совсем рассвело, а Грендель все продолжал вести Дубова и Беовульфа через болота.

– Красивые все-таки у нас места, – говорил он, указывая на перелесок вдали на холме. – Октомврий уж настал, уж роща отряхает… А за тою рощей начинается Черная трясина, самое страшное место во всей Новой Ютландии -если кто туда попадет, то возврата ему не будет.

– А что так? – заинтересовался Василий.

– Говорят, что эта местность заколдована, чтобы никто не мог туда проникнуть. Будто бы там сокрыт хрустальный гроб…

– А-а, знаю! – захохотал Беовульф. – Стоит хрустальный гроб, а в гробу спит юная дева и ждет своего прекрасного принца! Слышали мы эти бабкины сказки.

– Да нет же, – с досадой ответил Грендель. – Никакая это не юная дева и не принцесса, а замужняя женщина. И лежит она там почитай без малого полтораста лет…

– А кто же ее освобождать должен, коли не принц? – несколько удивился Василий.

– Я так слышал, что это должен быть ее прямой потомок, внук, или даже правнук, – не очень уверенно сказал Грендель. – Осторожнее, там топкое место, заберите чуть правее… А вон там, – указал он совершенно в другую сторону, где начинались «грядки», чередующиеся канавками, – то место, где княжна Марфа закончила свой недолгий век в человеческом обличии.

– Сказкины бабки! – опять захохотал Беовульф и в очередной раз провалился чуть не по колено в болотную жижу. – То есть, я хотел сказать, бабкины сказки.

– Какие еще сказки! – возмутился Грендель. – Ведь даже наш Ново-Ютландский король Иов, который правил в те годы, установил на этом месте памятный камень. Он и по сей день там стоит!

– А это не может быть, извините, просто дань поэтическому сказанию? -осторожно заметил Дубов. – Например, для привлечения любопытствующих.

– Ну конечно же нет, – воскликнул Грендель. – Когда у нас будет время, я непременно свожу вас, маловеров, туда – там все сохранилось, как было двести лет тому назад. Княжна не знала, куда ей деваться, и побежала по одной из «грядок». Но ей не посчастливилось – знаете, часть из них сквозные, по ним можно было пройти через все болото, и тогда Марфа имела бы надежду спастись. А она как на грех побежала по «грядке», которая заканчивалась там, где сходились две канавки, а броситься в воду она не решилась. Тут ее нагнали подручные князя Григория, а колдун превратил в лягушку. С тех пор она в тех местах, говорят, и обитается.

– Свежо предание, а верится с трудом, – заметил Василий.

– Я ж говорю – сказки! – добавил Беовульф. Грендель только махнул рукой, не желая пускаться в пустые споры.

Некоторое время спутники шли молча, и лишь когда они миновали невысокий холм, поросший кустарником, Грендель разомкнул уста:

– Здесь начинаются владения князя Григория. – И, обернувшись назад, с чувством произнес: – О Мухоморская земля! Уже за шеломянем ты еси.

Беовульф лишь фыркнул, а Василий подумал, что у Гренделя наверняка в суме хранится мешочек с горстью родной болотной земли.

x x x

С утра у князя Григория раскалывалась голова – как уже двести с чем-то лет подряд в этот день, четвертого октября. Но князь, привыкший не поддаваться обстоятельствам, уже с утра находился в своем рабочем кабинете. Ему предстояла нелегкая задача – установить, кто из двух князей Длинноруких настоящий, а кто самозванец, а главное – с какими целями этот самозванец прибыл в Белую Пущу. Князь Григорий чувствовал, что появление двух Длинноруких тоже как-то связано с остальными событиями последних дней, и оттого очень хотел докопаться до истины.