Дверь в преисподнюю

Обстановка за ужином была совершенно унылая: Анна Сергеевна, по обычаю, тихо злобствовала; Каширский пытался читать лекцию о вкусной и здоровой пище, но успеха у сотрапезников не имел; Петрович, как всегда, больше налегал на выпивку, опасно пренебрегая закуской. Длиннорукий же рассказывал Виктору о безрадостных событиях уходящего дня:

– Ну, о бегстве поэтов и исчезновении их охранника Ваше Высочество уже знаете.

– Знаю, – угрюмо буркнул Виктор, глядя в полупустую кружку.

– Есть подозрения, что к этому делу имеют отношение небезызвестные Вашему Высочеству Грендель и боярин Василий…

Услышав эти имена, Анна Сергеевна прошипела:

– Сволочи! Своими бы руками удушила…

– Спокойнее, Анна Сергеевна, нервные клетки не восстанавливаются, -утешил ее Каширский. – И вообще, все ваши проблемы в том, что вы не соблюдаете режим правильного питания. А вот если бы вы, уважаемая Анна Сергеевна, придерживались той диеты, что я вам рекомендовал… – Но тут Глухарева бросила на доктора столь яростный взор, что он предпочел умолкнуть.

– Да-да, продолжайте, князь, – рассеянно попросил Виктор, – я вас внимательно слушаю.

– Ну, бегство поэтов – еще цветочки, – охотно продолжал Длиннорукий, – а вот ягодки зреют в замке Беовульфа, где сей мерзкий рыцарь собрал вокруг себя прочих себе подобных, и они уже куют замысел идти в поход на вас!

– A, ну и прекрасно, – махнул рукой Виктор.

– Что прекрасно?! – едва не подавился князь куском рыбы. – Да вы, Ваше Высочество, вообще слышите, что я говорю, или эта ваша гостья так вам голову заморочила, что вы уже ни хрена не соображаете?

– Проклятая дикая кошка, – злобно пробормотал Петрович и отхлебнул вина.

– A кстати, где она теперь? – продолжал Длиннорукий. – Отчего ее нет за ужином?

– A вот это, князь, не ваша забота, – строго посмотрел на него Виктор. – Графиня Загорская не обязана давать отчет кому бы то ни было, а тем более вам.

– Извините, Ваше Высочество, – тут же умерил пыл Длиннорукий, – но положение таково, что ваша власть под угрозой! Ах да, я еще не сказал вам главного. – Князь выдержал многозначительную паузу. – У Беовульфа объявился ваш почтенный дядюшка, и того гляди он возглавит заговор рыцарей, которые уже сползлись, как паршивые тараканы, в замок негодяя Беовульфа! -Так как и эту весть Виктор воспринял с равнодушной обреченностью, то князь продолжал вываливать дурные новости: – A еще там и слуга боярина Василия, ну, помните, тот парнишка, что был с ним в прошлый приезд. Так вот, -торжественно поднял Длиннорукий полупустой кубок, – теперь он переоделся в бабское платье!

– Кто, боярин Василий? – злобно процедила Анна Сергеевна. – От него еще и не такого можно ждать…

– Какой еще боярин Василий? То-то что слуга! И теперь он предается противоестественному блуду с так называемыми доблестными рыцарями! – От избытка чувств князь вскочил из-за стола. – И вообще, чем там занимаются рыцари, так это просто уму непостижимо! Пьют как свиньи, распевают похабные песенки, ублажают похоть всеми неестественными способами, не гнушаясь услугами своих лошадей и собак!.. A Ваше Высочество ничего не делает, дабы пресечь все эти бесчинства, творящиеся в подведомственном вам государстве!

– A что я могу сделать?! – не выдержал Виктор. – Вы сулили, что из Белой Пущи придет помощь, и где она? Не знаю насчет Беовульфа и рыцарей, но ваши наемники действительно пьют как свиньи и уже начинают незнамо куда исчезать. Королевская гвардия давно куда-то пропала, и скорее всего, что теперь она тоже у Беовульфа. Так что если завтра сюда заявятся рыцари или кто бы то ни был, то дать отпор будет просто-напросто некому. Вот об этом вам следовало бы подумать, а не о том, кто там в каком платье!

– Так-то так, – почесал плешь Длиннорукий. Но тут раздался глухой стук – это Петрович упал под стол. Князь кинулся его оттуда извлекать, довольный уж тем, что на сей раз Соловей не учинил за столом очередного непотребства вроде размахивания ножами и приставания к дамам.

x x x

Леший за стойкой привычно протирал кружки, а за длинным столом пировали рыцари. Впрочем, сказать, что они пировали, было бы большим преувеличением, поскольку их предводитель господин Флориан не отличался любовью к вину и шумным застольям. Так что пир вернее было бы назвать просто скромным ужином в ожидании, покуда кикиморы, срочно вызванные корчмарем на подмогу, приготовляли рыцарям горницы для ночлега.

За отдельным столиком, как обычно, сидел водяной и потягивал из кувшина свою любимую водицу, которой он за вечер успел выпить едва ли не больше, чем Флориан вместе с его рыцарями – вина.

Влив в себя очередную кружку, водяной подошел к стойке:

– Ну вот, наконец-то у тебя приличные постояльцы. Чего ж ты не радуешься?

– A я радуюсь, – хмуро ответил леший. – Да обратно все не к добру. Что рыцарям делать положено? Пить вино, петь всякие непристойные песни да прочие безобразия учинять, а эти сидят, как на тризне, и хоть бы словечко кто сказал. Не к добру!

– Значит, неправильные рыцари, – хмыкнул водяной.

– Какова жизнь, таковы и рыцари, – отрезал хозяин.