Дверь в преисподнюю

Но тут в дверях заслышался осторожный стук.

– Кого там черти еще принесли, – озабоченно проворчал леший. – Да толкайте сильнее, не заперто!

Дверь, как обычно, ввалилась вовнутрь, а следом за нею показались уже известные корчмарю боярин Василий, Грендель и Иван Покровский. Из-за их спин выглядывали еще несколько человек в оборванных нарядах. Не только водяной и леший, но даже рыцари с любопытством уставились на новых гостей.

– Прошу вас приютить этих людей хотя бы на ночь, – сказал боярин Василий. – Долго им оставаться здесь нельзя, так как они бежали с каторжных мелиоративных работ.

– Что, простите? – вежливо переспросил славный Флориан, не разобравший столь мудреных словечек.

Вперед выступил Грендель:

– Они бежали с болота, где Виктор заставлял их копать канавы, неужели не ясно?

– A, так это же поэты! – сообразил Флориан, и с его чела тут же слетело обычное угрюмо-надменное выражение. Как и многие его собратья, сей доблестный рыцарь был неравнодушен к высоким искусствам. – Господа поэты, вы находитесь под нашей защитой. И пусть кто-то попробует сюда сунуться -наши мечи будут к их услугам!

– Ну вот, мало было мне напастей, – проворчал леший. – Уж теперь точно мою корчму прикроют…

– Вы можете дать им пристанище на одну ночь? – повторил Василий.

– Мы, конечно, завсегда гостям рады, – вздохнул хозяин, – да только все горницы заняты рыцарями. Ума не приложу, где еще ваших поэтов поселить?..

– Ну ладно, тогда мы отправимся в замок Беовульфа, – решил Василий, – там уж места хватит.

– Погодите, – остановил его Флориан, – на ночь глядя вам идти опасно. A если вас по дороге подловят наемники?

– Что вы предлагаете? – напрямую спросил Грендель.

– Очень просто – мы не пойдем спать, а будем тут пировать всю ночь, – заявил Флориан. – Так что горницы для господ поэтов свободны. Хотя, конечно, если уважаемые поэты изъявят желание к нам присоединиться, то милости просим. Эй, хозяин, неси нам вина, гулять так уж гулять!

– Сей миг, господа! – обрадовался леший и поспешил в кладовку за вином.

– Может быть, покамест поэты нам что-нибудь почитают? – предложил один из рыцарей. Стихотворцы по-прежнему стояли в дверях и с опаской наблюдали за происходящим, еще не веря в свое спасение.

– Да вы проходите, садитесь, – заметив их нерешительность, предложил Флориан. – Места за столом хватит на всех.

Поэты один за другим несмело подошли к столу, но сесть не решались, хотя рыцари и подвинулись на деревянных скамейках.

– Да погодите вы, поэты ж еще не оправились после всего, – пришел на помощь Грендель. – Давайте лучше я!

– Просим, просим! – радостно загалдели рыцари.

– Что ж, сделайте одолжение, – присоединился к ним и сам Флориан, давно знакомый с творческими наклонностями Гренделя.

Бывший оборотень встал у стены, скрестив на груди руки, немного помолчал, как бы входя в соответствующее настроение, и заговорил торжественнымпротяжным голосом:

– Вдаль поплыла по реке быстрокрылая лодка,
И плыл в ней рыцарь Альфред со своей Береникой.
Меж берегов крутых и берегов покатых
Три дни и три ночи плыла их быстрая лодка…

«A, это ж продолжение той баллады, что он читал нам с Беовульфом на берегу ручья, – сообразил Василий. – В тот раз она помогла нам выйти на верный путь. Что-то будет теперь?..»

Грендель продолжал, все более упиваясь стихами:

– Но не дремали его враги, что отдать не хотели
Прекрасную Беренику возлюбленному ее Альфреду,
И снарядили тотчас же за ними погоню,
Двенадцать гребцов засадивши за длинные весла,
Да столько же лучников самых-пресамых метких.
И вот полетела стрела, молнии черной подобна,
И насмерть сразила она прекрасную Беренику,
И упала она на дно лодки, сказав напоследок Альфреду:
"Милый, возлюбленный мой, прости меня, умираю,
Но знай – одного лишь тебя в жизни своей недолгой
Я возлюбила, любовь же и смерти сильнее".
И умерла. И, возрыдавши первый раз в жизни,
Молвил Альфред: "O, возлюбленная Береника,
Ты мне одна была счастьем и радостью в жизни,
A без тебя, о бесценная, и жизнь мне не в радость!"
И вот извлекши стрелу из груди любимой,
Поцеловал он скорбно ее хладеющие ланиты,
И в грудь свою гордо вонзил…