Дверь в лето

— Кислород, который вы сумели сохранить, предназначается Космическому Исследовательскому Проекту. Они пробивают туннель на север… у них была утечка, потеряны тонны кислорода. Работа стоит, убытки составляют сто тридцать тысяч долларов в день: штрафы, налоги, накладные расходы — “ГОБЛИН” здесь, на “Конечной”, но нет пилота и не будет до тех пор, пока не прибудет “ЛУННАЯ МЫШЬ”. Идет?

— Я должен подумать, Коммодор. Вы не можете рисковать чужими шеями, сажая меня за пульт управления. Я заржавел. Мне нужен отдых и медицинский осмотр.

— Ни пассажиров, ни команды, ни капитана не будет… шея — только ваша собственная.

— Идет.

Спустя двадцать восемь минут “ГОБЛИН” покинул станцию. Пембертон снизил орбитальную скорость, предоставив кораблю возможность свободно падать на Луну, и у него появилось свободное время до начала “непосредственных действий по мягкой посадке”.

Чувствовал он себя хорошо. Причиной этому были два письма: одно он отослал сам, другое получил от Филлис.

Письмо было нежным… но не более. Она и словом не обмолвилась о последней размолвке, будто позабыла о профессии Джека. Письмо являло собой образец хорошего тона и это настораживало.

Он принялся сочинять другое письмо, в котором были такие строки:

“…хотя ты никогда не говорила об этом прямо, я всегда чувствовал, что ты против моей работы.

…я должен работать, чтобы обеспечить семью. Ты тоже выполняешь работу, которой женщины занимаются испокон века — встречают чайные клиперы, прибывшие из Китая и провожают их с поцелуями и словами “До свидания”. Ты — жена космонавта и твоя работа в том, чтобы помочь мне лучше выполнять мою работу. Думаю, у тебя получится, когда ты это поймешь. Надеюсь, что так оно и будет. Поверь, я люблю тебя.

Джек”.

Некоторое время он размышлял, потом начал снижение. Из двадцати миль высоты одну он предоставил автопилоту, затем сам взялся за управление и замедлил спуск. Посадка в безвоздушном пространстве — это работа двигателей в направлении, противоположном направлению свободного падения.

У самой поверхности планеты двигатели включаются снова — и корабль плавно садится.

На Венере все было бы гораздо сложнее. Там всегда есть опасность пережечь горючее до того, как достигнешь поверхности.

Спустя сорок секунд, спускаясь со скоростью, чуть превышающей сто сорок миль в час, он увидел в перископ неподвижные башни в тысячу футов высотой. В трехстах футах от поверхности он включил двигатели, дал обратное ускорение, равное пятикратной силе тяжести на Луне, и при тяготении в одну шестую земного корабль совершил мягкую посадку.

Он почувствовал, что счастлив.

“ГОБЛИН” плавно, без толчка, опустился на Луну.

Посадочная команда уже суетилась, к выходу был подсоединен туннельный шлюз.

Он прибыл в Луна-Сити и отрапортовал. Когда он вызвал Коммодора Сэмса, тот улыбнулся ему с экрана.

— Вижу, что у вас все в полном порядке, Пембертон. Восстановительный курс вам явно ни к чему.

Джек смутился.

— Благодарю вас, сэр.

— Я мог бы перевести вас на регулярную линию Луна-Сити. Проживание на “Конечной” или в Луна-Сити. Согласны?

И он, как бы издалека, услышал свой голос:

— Луна-Сити. Согласен.

Разорвав третье письмо, он направился на почту Луна-Сити. У телефонной кабинки он обратился к блондинке в голубой форме лунных служащих:

— Свяжите меня с миссис Пембертон, 6–4–0–3, Додж-Сити, Канзас, пожалуйста.

Она с удивлением глянула на него.

— Вам что, деньги девать некуда?

— Порой телефонные разговоры обходятся дешевле писем. Можно поскорее?

Филлис снова припоминала письмо, которое отправила накануне. Проще было бы прямо написать, что она страдает от одиночества, что не может не беспокоиться о нем… Она поняла, что не в состоянии рассуждать логически. А было бы ей лучше, если бы он послушался и не пошел бы в рейс? Она и в самом деле не знала.

Задребезжал телефонный звонок. Видеоэкран остался темным.

— Космическая связь, — раздался женский голос. — Вызывает Луна-Сити.

Сердце ее сжалось от страха.

— Филлис Пембертон слушает.

Возникла пауза. Она знала, что нужно около трех секунд, чтобы радиоволны добрались до Луны и обратно. Перед ее глазами все плыло, лишь одна ужасная мысль билась в сознании — Джек, ее любимый Джек, погиб в космосе.

— Миссис Пембертон…

— Да, да, говорите…

Снова ожидание.

Она допустила, чтобы он ушел раздраженным, в дурном настроении. Он погиб из-за нее… Она знала, что ее Джек не стал бы беречься: мужчины — во всем мужчины и будут стоять на своем. Разве они — маменькины сынки? Зачем она поссорилась с ним? И ведь мать предупреждала… Она начала молиться.

Затем послышался другой голос и он вернул ей силы.