Две твердыни

Женщина легким шагом вернулась во дворец. У порога она оглянулась. У нее были большие внимательные глаза, на Короля она смотрела со спокойной нежностью и жалостью. Она была молода и очень красива, волосы золотым ручьем струились по плечам. В белом платье, подпоясанном серебряным обручем, она казалась гибкой и хрупкой, но одновременно была сильна и горда, как подобает дочери королей. Вот так Арагорн в полном свете дня увидел Эовину, королевну Рохана, нежную и холодную, как свежее весеннее утро, не расцветшую еще полным цветом женское красоты. В эту минуту она увидела Арагорна, наследника великого рода, умудренного опытом многих прожитых лет. И хотя свое величие Арагорн скрывал под серым плащом, Эовина его угадала. На секунду она замерла, но тут же очнулась, повернулась и быстро ушла.

— Вот теперь, Повелитель, — сказал Гэндальф, — посмотри на свою страну! Вдохни свежего воздуха!

С высокой террасы на холме открывался широкий вид на зеленые степи за рекой, уходящие в серую даль. На западе полнеба закрывали темные тучи; косые полосы дождей, подгоняемые ветром, соединяли небо и землю. Где-то за невидимыми вершинами сверкали молнии. Но ветер изменился, дул уже с севера, а буря, которая двигалась с востока, отступала на юг, к Морю. Сквозь разорванные облака вдруг пробился солнечный луч. Дождь заискрился серебром, река вдали показалась парчовой лентой.

— Уже не так темно, — сказал Феоден.

— Не так темно, — согласился Гэндальф. — И возраст еще не выпил всю силу из твоих рук, как многим хотелось бы думать. Отбрось палку.

Черный жезл со стуком выпал из руки Короля на камни. Феоден выпрямился медленно, как человек, долго несший тяжкий груз. Он снова становился прямым и высоким, а когда еще раз посмотрел в открытое небо, его глаза поголубели.

— Грустный сон мне все время снился, — сказал он. — Сейчас я будто просыпаюсь. Жаль, что ты не приходил раньше, Гэндальф. Я боюсь, что уже поздно, и что ты пришел, чтобы присутствовать при закате моего рода. Недолго простоять Двору, который построил Брего сын Эорла. Огонь уничтожит наше горное гнездо. Что можно сделать?

— Очень многое, — ответил Гэндальф. — Сначала призови Эомера. Я, наверное, правильно догадался, что ты заключил его под стражу по совету Гримы, которого все, кроме тебя, зовут Причмоком?

— Да, — ответил Феоден. — Эомер не подчинился моему приказанию и в моем доме грозился убить Гриму.

— Но ведь можно любить тебя — и не любить Причмока, не доверять его советам, — сказал Гэндальф.

— Может быть, ты прав. Я сделаю, что ты хочешь. Позови Гаму. Оказавшись ненадежным привратником, он может оказаться хорошим гонцом. Виноватый приведет на суд другого виноватого, — произнес Феоден суровым тоном и улыбнулся Гэндальфу. Сетка грустных морщин на его лице разгладилась.

Когда Гама с удовольствием побежал выполнять поручение, Гэндальф отвел Феодена на каменную скамью, а сам сел перед ним на верхней ступеньке. Арагорн и его друзья встали поодаль.

— Мне не хватит времени, чтобы сейчас рассказать тебе все, что ты должен услышать, — сказал Гэндальф. — Если меня не обманывает надежда, скоро я смогу побеседовать с тобой подольше. Знай, о Король, что тебе грозит опасность пострашнее тех кошмаров, которыми отравлял твои сны Причмок. Но сейчас ты не спишь. Ты жив! Две страны — Гондор и Рохан — не одиноки в борьбе. Враг очень силен, но нам светит надежда, о которой он не знает.

Гэндальф быстро и тихо заговорил, так что кроме Короля никто его слов не услышал. Но по мере того, как Гэндальф говорил, глаза Феодена загорались живым блеском, и, наконец, он встал во весь свой огромный рост, и Гэндальф встал рядом с ним, и они вместе смотрели на восток.

— Вот так, — сказал Гэндальф обычным своим громким и звучным голосом. — Теперь в той стране, где таится самая страшная угроза, свила гнездо надежда. Наша судьба висит на тонкой ниточке. Но надежда пока жива и не погаснет, если хоть какое-то время мы поддержим ее тем, что сами выстоим.

Все тоже посмотрели на восток. Над открытыми широкими полями, туда, куда не достигал взгляд, на черные горы, в страну мрака летели их мысли с тревогой и надеждой. Где сейчас Несущий Кольцо? Как тонка ниточка, на которой держится судьба!

Когда Леголас напряженно смотрел вдаль зоркими эльфийскими глазами, ему показалось, что он видит светлый блик солнца на шпиле Сторожевой Башни, а еще дальше, за Крепостью Последней Надежды, в совсем немыслимой дали — поднимающийся тусклой угрозой язык пламени.

Феоден тяжело сел, будто его старость и усталость еще боролись с железной волей Гэндальфа. Посмотрел на свой пышный дворец.

— Жаль, — промолвил он, — что в моей жизни настали лихие дни, и как раз тогда, когда я стал стар и жду заслуженного покоя. Жаль мужественного Боромира! Горе, когда молодые гибнут раньше стариков, — и он уперся морщинистыми руками в колени.

— Твои пальцы вспомнят прежнюю силу, когда сожмут рукоять меча, — сказал Гэндальф.

Феоден встал и тронул рукой бок, но у пояса меча не было.

— Куда этот Грима девал мой меч? — негромко спросил он.