Две твердыни

— Ну, в компании с Андрилом моему топорику не стыдно будет полежать, — пробормотал Гимли и положил свое оружие под стену. — Мы все сделали, как ты хотел. Теперь веди к своему Королю.

Но привратник еще колебался.

— Будь добр, — обратился он к Гэндальфу, — оставь здесь и свою палку.

— Ну, это уж слишком! — ответил Гэндальф. — То была предосторожность, а это неучтивость. Я стар. Если не разрешишь мне войти, опираясь на палку, то я сяду тут и подожду, пока Феоден сам не приковыляет ко мне.

Арагорн засмеялся.

— У каждого есть свое сокровище. Неужели вы лишите старика последней опоры? Позволь нам пройти, наконец!

— Палка в руках мага может оказаться чем-то большим, нежели просто опорой в старости, — ответил Гама. Он внимательно посмотрел на ясеневую палку, на которую спокойно опирался Гэндальф. — В некоторых случаях, однако, можно принять особое решение. Я верю, что вы пришли как друзья и достойны уважения; у таких гостей не должно быть худых намерений. Проходите!

Гвардейцы отодвинули тяжелые засовы, распахнули двери, которые медленно раздвинулись внутрь на скрипучих петлях. Гости вошли во дворец. Внутри было полутемно и после утренней свежести на холме показалось душно. Парадный зал был длинным, с мощными столбами, подпирающими высокий потолок. Из восточных окон под самым потолком падали пучки света и ложились на пол теплым узором. Через отверстие в крыше к бледно-голубому небу поднимались струи пара. Когда вошедшие привыкли к полумраку, то увидели, что пол выложен цветными камнями и под ногами у них вьются рунические надписи и переплетаются странные фигуры. Колонны оказались украшены богатой резьбой, и на них сохранились остатки старинной росписи с позолотой. На стенах висели огромные тканые картины, изображавшие героев старинных легенд. Одна картина висела так, что на нее падал солнечный свет. Гости увидели молодого воина на белом коне. Юноша трубил в огромный рог, его золотистые волосы развевались на ветру. Конь поднял голову, раздувая розовые ноздри в предчувствии битвы. Зеленые волны с белой пеной достигали коню до колен.

— Смотрите! Это Юный Эорл, — объяснил Арагорн. — Таким он был, когда выступил с севера на битву при Келебранте.

Друзья пошли дальше и оказались в большом помещении с длинным каменным очагом посредине, в котором горел огонь. У южной стены, противоположной входу, три широкие ступени вели на возвышение. На нем в большом позолоченном кресле сидел старик, согбенный под бременем лет, казавшийся почти карликом. Его длинные волосы, заплетенные в толстые косы, свисали из-под тяжелого золотого обруча, сжимавшего виски. Надо лбом в обруче сверкал огромный белый алмаз. Белая, как снег, борода лежала на коленях. Только в глазах был живой блеск, когда он посмотрел на вошедших. За троном стояла женщина в белом платье. У ног властителя на ступенях сидел худой человек с бледным хитрым лицом и припухшими веками. Было тихо.

Старик сидел неподвижно. Наконец Гэндальф произнес:

— Привет тебе, Феоден сын Фингла! Я вернулся, ибо грядет буря, и друзья должны держаться вместе, чтобы не погибнуть поодиночке.

Старик медленно выпрямился, тяжело опираясь на короткий черный жезл с набалдашником из белой кости. Те, кто видел его впервые, с удивлением обнаружили, что он был сутул, но очень высок, а в молодости, вероятно, удивлял всех благородной осанкой.

— Привет и тебе, — сказал он сухо. — Надеюсь, ты не ждешь, что я с радостью тебя встречу. Если говорить откровенно, твое появление в моем доме совсем не радость, почтенный Гэндальф. Ты всегда возвещаешь о несчастьях. Беды слетаются за тобой, как воронье, и с каждым новым твоим приездом их все больше. Не буду лгать: когда я услышал, что Серосвет прискакал без седока, я радовался возвращению жеребца, но еще больше — гибели всадника. А когда Эомер сообщил, что ты, Гэндальф, наконец ушел в самый долгий путь, я не оплакивал тебя. Но вести издалека часто искажаются. Ты снова здесь и, как следовало ожидать, принес еще худшие вести, чем раньше. Как же мне радоваться при виде тебя, Гэндальф, Провозвестник Бури?

И Король снова медленно опустился на трон.

— Справедливы твои слова, господин мой! — отозвался бледный придворный, сидевший на ступеньках у ног Короля. — Пяти дней не прошло со времени горестного известия о том, что на полях Западного Эммета пал твой сын Феоред, правая рука Короля и Второй Полководец Рубежного Края. Нельзя доверять Эомеру. Если бы он тут распоряжался, немного бы воинов осталось охранять твою столицу. Сейчас из Гондора дошло до нас предупреждение о том, что Черный Властелин готовит нападение с востока. И в такой час этот бродяга снова здесь! Разве можно встречать его добром? Не гостем, а Зловестником надо его звать. Плохие вести — плохой гость! — Придворный ядовито засмеялся и, на мгновение приподняв припухшие веки, сверкнул на чужеземцев черными глазами.