Две недели в сентябре

Теперь все были наготове. Чем ближе они подъезжали к Богнору, тем большее волнение вызывали знакомые приметы на пути, и вдруг, почти одновременно, Дик и Эрни закричали:

– Замок! Мистер Стивенс наклонился вперед, пристально вгляделся в окно и сказал:

– Да, это он! Замок Арундел, как огромная серая скала, возвышался над колышущимся морем травы. Поезд слегка изогнулся, и замок постепенно начал увеличиваться в размерах. Потом, когда они подъехали ближе, к нему стали жаться домики старого города с красными крышами, а за ним вырос ряд туманных деревьев. Они потеряли замок из виду только тогда, когда поезд нырнул под мост и въехал на вокзал.

Остановка в Арунделе была еще одной вехой на их пути. С этого момента все тревоги отступали и сменялись спокойствием. Здесь не было слышно ни топота, ни взволнованных окриков – только безмятежная тишина провинциальной станции, расположенной за окраиной города, и мягкий гул голосов с заметным сассекским акцентом. Все здесь происходило неспешно, и даже проводник чувствовал эту перемену. На других станциях он неподвижно стоял на платформе, с напряженным беспокойством глядя на вагоны, но теперь стал совсем другим человеком. Он неторопливо подошел к носильщику, стоявшему рядом с клеткой с курами, и, обменявшись с ним парой слов, шутливо просунул древко своего флажка сквозь прутья клетки. Куры нервно захлопали крыльями, проводник рассмеялся, и когда Эрни, наблюдавший из окна вагона, засмеялся тоже, тот посмотрел на него и улыбнулся. Совершенно нельзя представить, чтобы проводник улыбнулся вам на Клэпем-джанкшен!

Поезд немного задержался на прохладной станции. Было так тихо, что до Стивенсов доносились разговоры людей в соседних купе и мычание скота из грузовых вагонов, стоявших на запасном пути. Наконец проводник почти с неохотой вытащил часы, сверился с ними и резко взмахнул флажком, как бы говоря: “А теперь за работу!”

За окном простирались сплошные равнины; неискушенный наблюдатель счел бы этот пейзаж не столь красивым, как тот, который остался позади, однако для Стивенсов с каждым ярдом пути было связано множество воспоминаний. Поезд миновал белый дом, к которому вела извилистая тропинка; в прошлом году строители только-только заканчивали делать крышу, а теперь на окнах уже висели занавески, на крыльце сидела собака и в саду росли молодые деревья. Они с грустью увидели место, где в прошлом году был густой лес, а теперь осталась голая поляна, на которой среди папоротника желтели пни, а рядом с недавно проложенной грязной дорогой возвышалась куча бревен.

– Наверное, когда-нибудь все от Клэпем-джанкшен до Богнора будет застроено домами, – сказал Дик.

– Не может быть! – сказал мистер Стивенс. – Что-нибудь да придумают и такого не допустят.

Эрни спросил, что же можно придумать, и мистер Стивенс, подмигнув остальным, сказал, что маленьким мальчикам вроде Эрни больше не дадут появляться на свет и теснить взрослых, и миссис Стивенс, присоединившись к всеобщему хохоту, вдруг поняла, что смеется легко и радостно впервые за этот утомительный день.

Было около часа, когда они подъехали к Форд-джанкшен. Здесь должны были отцепить часть вагонов и направить их в Портсмут, и, когда поезд остановился, моряк беспокойно выглянул в окно. Потом он подался вперед и впервые обратился к Стивенсам:

– В Портсмут? Те охотно и почти торжествующе ответили хором:

– Нет! В Богнор! Моряк быстро подхватил свою маленькую черную сумку и бросился к двери. На платформе он с улыбкой обернулся:

– Cпасибо! Хорошо хоть я спросил. Стивенсы помолчали с минуту после того, как он ушел; все они немного выросли в собственных глазах, но в то же время чувствовали неловкость, которая возникает, когда окажешь кому-нибудь услугу. Молчание нарушил мистер Стивенс.

– Хорошо хоть, что он спросил.

– Представляете, а вдруг он узнал бы уже после приезда! – в ужасе воскликнула миссис Стивенс.

Эрни поинтересовался, что было бы, если бы моряк не спросил их и уехал в Богнор.

– Ясное дело, попал бы не туда! – ответил мистер Стивенс.

– И его оштрафовали бы? – спросил Эрни.

– Если это по ошибке, то нет. Ему бы разрешили сесть на ближайший обратный поезд.

После этого Эрни стал думать о железнодорожных служащих чуточку лучше, хотя в то, что они проявят сострадание, верилось с трудом: он скорее мог представить, что моряка за такое упрячут в тюрьму.

Дик заметил, что пара человек вышли на платформу размяться, и они с мистером Стивенсом, осмотревшись, тоже выбрались из вагона.

Станция Форд-джанкшен была унылым местом, продуваемым всеми ветрами, хотя свежий воздух бодрил, почти как море. Холмы Саут-Даунс, похожие на туманные гряды облаков, остались позади. Впереди лежала ровная местность; кое-где на далеких лугах виднелись ветряные мельницы, а по изгибающейся линии телеграфных столбов можно было проследить за ходом железной дороги.

Миссис Стивенс с тревогой наблюдала за тем, как Дик и ее муж прогуливаются по платформе. Вдруг поезд слегка дернулся, и она вскрикнула:

– Быстрей!