Две Дианы

— Собрал, и весьма аккуратно, господин барон, такие вещи на земле не валяются. Учтите при этом, что пренебречь такими деньгами — значит, вызвать подозрение. Я собрал все до мелочи… для блага нашего предприятия. Но только спокойствие! Я их не повезу к нему даже без объяснения причин. Ведь это те самые десять тысяч экю, которые я получил лишь благодаря вашему великодушию… Так, кстати, явствует из той бумаги, что вы мне соизволили написать.

— Я не подпишу ее, мерзавец! — вскричал Монморанси. — Я не желаю потворствовать явному воровству!

— Ах, господин барон, — возразил Арно, — разве можно называть так грубо простую необходимость, на которую я иду лишь для того, чтобы послужить вам? Я заглушаю в себе голос совести, и вот благодарность!.. Что ж, будь по-вашему! Мы отсылаем виконту д’Эксмесу указанную сумму, и он прибудет сюда в одно время с Дианой, если только не опередит ее. А если он денег не получит…

— А если денег не получит? — машинально переспросил коннетабль.

— Тогда, господин барон, мы выиграем время. Господин д’Эксмес ждет меня терпеливо пятнадцать дней. Чтобы собрать десять тысяч экю, нужно время, и действительно, его кормилица мне их отсчитала только нынче утром.

— И неужели эта несчастная женщина тебе доверяет?

— И мне, и кольцу, и почерку виконта, господин барон. И потом, она меня узнала в лицо… Итак, мы говорили — пятнадцать дней ожидания терпеливого, затем неделя ожидания беспокойного и, наконец, неделя ожидания отчаянного: Так пройдет месяц, а через полтора месяца отчаявшийся виконт д’Эксмес снаряжает другого посланца на поиски первого. Но первого не найдут… Учтите еще одно любопытное обстоятельство: если десять тысяч экю были собраны с трудом, то новые десять тысяч найти почти невозможно. Вы, господин барон, успеете двадцать раз обженить вашего сына, ибо разъяренный виконт д’Эксмес вернется в Париж не раньше, чем через два месяца.

— Но все-таки вернется, — сказал Монморанси, — и в один прекрасный день пожелает узнать: а что же сталось с его верным Мартином Герром?

— Увы, господин барон, — понурился Арно, — ему скажут, что бедняга Мартин Герр вместе с выкупом был схвачен на пути испанцами и они, по всей вероятности, обчистили его, выпотрошили и, чтобы обеспечить его молчание, повесили недалеко от нуайонских ворот.

— Как! Тебя повесят?

— Меня уже повесили, господин барон, — вот до чего дошло мое усердие! Возможно, что сведения о том, в какой именно день меня повесили, будут противоречивыми. Но кто поверит этим грабителям, которым выгодно скрыть истину? Итак, господин барон, — весело и решительно продолжал наглец, — учтите, что я принял все меры предосторожности и что с таким бывалым человеком, как я, господин барон никогда не попадет впросак. Я повторяю: в этой бумаге вы подтвердите сущую истину! Я вам и в самом деле служил немалый срок, многие ваши люди могут это засвидетельствовать… и вы мне пожаловали десять тысяч экю… — так закончил Арно свою великолепную речь. — Угодно ли вам взять эту бумагу?

Коннетабль не удержался от улыбки.

— Ладно, плут, но в конце…

Арно дю Тиль его перебил:

— Господин барон, вас удерживает только формальность, но разве для высоких умов формальность что-нибудь значит? Подписывайте без церемонии! — И он положил на стол перед Монморанси бумагу, на которой не хватало только подписи и печати.

— Но все-таки как же имя того, кто держит Диану де Кастро в плену? В каком же городе?

— Имя за имя, господин барон. Поставьте свою подпись внизу — и узнаете остальное.

— Идет, — согласился Монморанси и изобразил на бумаге размашистую каракулю, которая заменяла ему подпись.

— А печать, господин барон?

— Вот она. Теперь доволен?

— Как если бы получил от вас десять тысяч экю.

— Ладно. Где же Диана?

— Она в Кале, во власти лорда Уэнтуорса, — сказал Арно, протягивая руку за пергаментом.

— Погоди, — сказал он, — а где виконт д’Эксмес?

— В Кале, во власти лорда Уэнтуорса.

— Значит, они встречаются?

— Ничуть, господин барон. Он живет у городского оружейника, а она — в губернаторском особняке. Виконт д’Эксмес не имеет ни малейшего понятия — могу в том поклясться, — что его любезная так близко от него!

— Я спешу в Лувр, — сказал коннетабль, вручая ему документ.

— А я — в Артиг, — ликующе вскричал Арно. — Желаю успеха, господин барон, постарайтесь быть коннетаблем уже не на шутку.

— И тебе успеха, плут! Постарайся, чтоб тебя не повесили всерьез!

И они разошлись, каждый в свою сторону.

IV РУЖЬЯ ПЬЕРА ПЕКУА, ВЕРЕВКИ ЖАНА ПЕКУА И СЛЕЗЫ БАБЕТТЫ ПЕКУА