— Сейчас три часа. В семь закроют городские ворота. У вас еще есть время на сборы. Я распоряжусь, чтоб вас беспрепятственно пропустили.
— В семь, милорд, меня не будет в Кале.
— И учтите, — заметил Уэнтуорс, — что вы никогда в жизни сюда не вернетесь, и если даже мне суждено скрестить с вами шпагу, то поединок наш состоится за городским валом! Я уж постараюсь, поверьте мне, чтобы вы больше никогда не увидели госпожу де Кастро.
Габриэль, уже направившийся было к выходу, остановился у дверей и сказал:
— То, что вы говорите, милорд, несбыточно! Так уж суждено: днем раньше, днем позже, но я встречусь с Дианой.
— И все-таки так не будет, клянусь в этом!
— Ошибаетесь, так будет! Я сам не знаю как, но это будет. Я в это верю.
— Для этого, сударь, — пренебрежительно усмехнулся Уэнтуорс, — вам придется приступом взять Кале.
Габриэль задумался и тут же ответил:
— Я возьму Кале приступом. До свидания, милорд.
Он поклонился и вышел, оставив лорда Уэнтуорса в полном смятении. Тот так и не понял, что ему делать: страшиться или смеяться.
Габриэль направился прямо к дому Пекуа. Он снова увидал Пьера, точившего клинок шпаги, Жана, вязавшего узлы на веревке, и Бабетту, тяжко вздыхавшую.
Он рассказал им о своем разговоре с губернатором и объявил о предстоящем отъезде. Он не скрыл от них и того дерзкого слова, которое он бросил на прощанье лорду Уэнтуорсу.
Потом сказал:
— Теперь пойду наверх собираться в дорогу.
Он поднялся к себе и стал готовиться к отъезду.
Через полчаса, спускаясь вниз, он увидел на лестничной площадке Бабетту.
— Значит, вы уезжаете, господин виконт? — спросила она. — И даже не спросили меня, почему я все время плачу?
— Не спросил потому, что к моему возвращению вы, надеюсь, не будете больше плакать.
— Я тоже на это надеюсь, господин виконт, — ответила Бабетта. — Значит, несмотря на все угрозы губернатора, вы собираетесь вернуться?
— Ручаюсь вам, Бабетта.
— А ваш слуга Мартин Герр тоже вернется вместе с вами?
— Безусловно.
— Значит, вы уверены, что найдете его в Париже? Он же не бесчестный человек, верно? Ведь вы ему доверили такую сумму… Он не способен на… измену, да?
— Я за него ручаюсь, — сказал Габриэль, удивившись такому странному вопросу. — Правда, у Мартина переменчивый характер, в нем будто завелось два человека. Один простоват и добродушен, другой — плутоват и проказлив. Но, кроме этих недостатков, он слуга преданный и честный.
— Значит, он не может обмануть женщину?
— Ну, это трудно сказать, — улыбнулся Габриэль. — Откровенно говоря, тут я за него ручаться не могу.
— Тогда, — побледнела Бабетта, — сделайте милость: передайте ему вот это колечко! Он уж сам догадается, от кого оно и что к чему.
— Непременно передам, Бабетта, — согласился Габриэль, припоминая веселый ужин в день отъезда оруженосца. — Я передам, но пусть владелица этого колечка знает… что Мартин Герр женат… насколько мне известно.
— Женат! — вскричала Бабетта. — Тогда оставьте себе это кольцо, господин виконт… Нет, выбросьте его, но не передавайте ему!
— Но, Бабетта…
— Спасибо, господин виконт, и… прощайте, — прошептала потрясенная девушка.
Она бросилась к себе в комнату и там рухнула на стул… Габриэль, обеспокоенный мелькнувшим у него подозрением, задумчиво спустился по лестнице. Внизу к нему подошел с таинственным видом Жан Пекуа.
— Господин виконт, — тихо проговорил ткач, — вот вы у меня все спрашивали, почему я сучу такие длинные веревки. Вот я и хотел на прощанье раскрыть вам эту тайну. Если эти длинные веревки перевязать между собою короткими поперечными, то получится длиннющая лестница. Такую лестницу можно вдвоем привесить к любому выступу на кровле Восьмигранной башни, а другой конец ее швырнуть вниз прямо в море, где случайно — по недосмотру — очутится какая-нибудь шалая лодка…
— Но, Жан… — прервал Габриэль.
— И довольно об этом, господин виконт, — не дал ему договорить ткач. — И я еще хотел бы перед расставанием подарить вам на память о преданном вашем слуге Пекуа одну любопытную штучку. Вот вам схема стен и укреплений Кале. Этот рисунок я сделал во время своих бесцельных блужданий по городу, которые так вас удивляли. Спрячьте его под плащом, а когда будете в Париже, кое-когда поглядывайте на него…
И Жан, не дав Габриэлю опомниться, тут же пожал ему руку и ушел, сказав напоследок:
— До свиданья, господин д’Эксмес, у ворот вас ждет Пьер. Он дополнит мои сведения.
Действительно, Пьер стоял перед домом, держа за повод коня Габриэля.
— Спасибо, хозяин, за доброе гостеприимство, — сказал ему виконт д’Эксмес. — Скоро я вам пришлю или вручу собственноручно те деньги, которые вы мне любезно предложили. А пока будьте добры передать от меня вот этот небольшой алмаз вашей милой сестричке.
— Для нее я возьму, — ответил оружейник, — но при одном условии: что и вы от меня примете вещицу моей выделки. Вот вам рог — я сделал его своими руками и звук его различу в любую минуту даже сквозь рев морского прибоя, а особенно по пятым числам каждого месяца, когда я обычно стою на посту от четырех до шести часов ночи на верхушке Восьмигранной башни, которая возвышается над самым морем.