Две Дианы

— Я не умею карать за храбрость. С Сен-Кантеном мы обойдемся не хуже, чем если бы он сдался в первый же день.

И победитель, не менее великодушный, чем побежденный, стал обсуждать с адмиралом приемлемые условия сдачи.

Конечно, Сен-Кантен был объявлен испанским городом, но всем жителям, не пожелавшим пребывать под иностранным владычеством, предоставлялось право уехать, оставив в городе свое недвижимое имущество. Солдаты и горожане признаны были свободными, за исключением пятидесяти человек, которые по выбору городских или военных властей остаются за Филибером. Они, независимо от пола, возраста и общественного положения, должны быть выкуплены — условие, необходимое для уплаты задержанного жалованья солдатам. По отношению к Колиньи, который за время осады исчерпал все свои личные средства, было проявлено удивительное великодушие: он был избавлен от выкупа, и ему предложили хоть на следующий день вернуться в Париж.

Эти условия были вполне приемлемы, и Колиньи вынужден был на них согласиться. Горожане же приняли их с радостью, хоть и не без опасений. В самом деле, как знать, на кого падет страшный выбор Филибера-Эммануила и его совета? Это будет известно только на следующий день.

Арно дю Тиль, этот деятельный и находчивый коммерсант, всю ночь ломал голову над своими делами и придумал комбинацию, которая сулила ему немалую прибыль. Он оделся как можно богаче и с самого утра принялся разгуливать по улицам, уже кишевшим разноплеменными победителями: немцами, англичанами, испанцами…

«Поистине вавилонское столпотворение! — думал озабоченный Арно, слыша вокруг только чужую речь. — По-английски я знаю всего несколько слов. Как же мне столковаться с ними?..»

— Эй ты, кишка с требухой! Стой, каналья! — крикнул кто-то в этот миг за его спиной.

Арно живо повернулся к тому, кто, несмотря на ярко выраженный английский акцент, как будто владел и всеми тонкостями французской речи.

Это был рослый парень, бледный, рыжий, который, должно быть, хитер был в торговых делах и глуп в житейских. Арно дю Тиль с первого же взгляда узнал в нем англичанина.

— Чем могу служить? — спросил он англичанина.

— Я вас беру в плен, вот и вся ваша служба, — ответил тот, уснащая свою речь английскими словечками.

— Отчего же именно меня, а не кого-нибудь другого? Отчего, например, не вот этого ткача?

— Потому что вы одеты побогаче, чем ткач.

— Вот как? А по какому праву, скажите на милость, меня останавливаете вы, простой стрелок, насколько я понимаю?

— О, я действую не от своего имени, а от имени лорда Грея, моего начальника, который командует английскими стрелками. Герцог Филибер-Эммануил выделил мне как долю в добыче право на трех пленных — двух дворян и одного горожанина. А мой начальник знает, что я не калека и не слепой. Вот он и послал меня на охоту — приказал добыть ему трех дорогих пленных. Вы наилучшая дичь из всей, что попадалась мне на пути.

— Слишком большая честь для бедного оруженосца, — потупился Арно. — А хорошо ли будет меня кормить ваш начальник?

— Ты что, плут, надеешься, что он тебя долго будет кормить?

— Полагаю, до того самого дня, когда ему будет угодно вернуть мне свободу, — ответил Арно. — Не даст же он мне умереть с голоду.

— Гм! Неужто я и вправду принял облезлого волка за лису с прекрасным мехом?

— Боюсь, что так, господин стрелок, и если господин Грей, ваш начальник, обещал вам комиссионные за пленных, то я очень опасаюсь, как бы двадцать или тридцать палочных ударов не были единственным доходом, который вам сулит мой плен. А впрочем, говорю я это не для того, чтоб отбить у вас вкус ко мне. Советую вам попробовать.

— Возможно, ты и прав, мошенник, — сказал стрелок, присматриваясь к лукавым глазкам Арно, — и я на тебе не заработаю того, что мне обещал лорд Грей, — один ливр с каждой сотни выручки.

«Вот кто мне нужен», — подумал Арно, а вслух произнес:

— Вот что, друг-неприятель, если я натолкну вас на богатую добычу, на пленника, цена которому этак тысчонок десять ливров, чем вы отблагодарите меня за это?

— Тысчонок десять? — воскликнул англичанин. — В такую цену пленники в самом деле редки. Ведь на мою долю выпадет тогда сто ливров. Заработок знатный!

— Да, но добрую половину его пришлось бы уступить приятелю, который показал бы вам путь к этим денежкам. Разве это не справедливо?

— Идет! — сказал, с минуту поколебавшись, стрелок лорда Грея. — Отведите меня только к этому человеку и назовите его мне.

— Далеко нам идти не придется, — ответил Арно. — Отойдем-ка в сторонку. Подождите, я не хочу показываться с вами на городской площади. Дайте мне спрятаться за угол этого дома. А вы идите вперед. Видите на балконе ратуши дворянина, беседующего с горожанином?

— Вижу. Это он и есть?

— Он самый.

— А зовут его как?

— Виконт д’Эксмес.

— Вот как? Это и есть виконт д’Эксмес! О нем в лагере много говорили. Так он не только удалой, но и богатый малый?

— Конечно.

— Так вы его хорошо знаете, приятель?

— Еще бы! Я его оруженосец.

— Ах, Иуда! — вырвалось у стрелка.

— Нет, — ответил спокойно Арно, — Иуда повесился, а я не повешусь.