Два цвета

С о л д а т к и н (кричит). Не помрет! Его, дураково, счастье! Я в этот пузырек бехтеревку налил! Мы с матерью по милициям бегаем, все больницы обзвонили… Я с работы отпросился первый раз после Машиной смерти. Мать приведу, она тебе покажет травиться. (Уходит.)

М а к с и м. Вот видишь — опять попал в глупое положение. Лучше бы… умереть.

Л и д к а (плачет). Дурачок ты… (Целует его.)

М а к с и м. Все кончено, придется жить… А ты… ты зачем меня поцеловала?!

Лидка молчит.

Не любишь, а целуешь?! Зачем?

Л и д к а (тихо). А если… люблю?..

М а к с и м. Врешь.

Л и д к а. Честно.

М а к с и м. Просто жалеешь. А когда женщина жалеет мужчину, ей кажется, что она любит. Это самообман, Лидка. Меня полюбить невозможно.

Л и д к а. Ты мне еще зимой понравился… Помнишь, с дедом в подкидного дурачка играли…

М а к с и м. Почему ты об этом раньше не говорила?

Л и д к а. Девушки об этом сами не говорят.

М а к с и м. А я ничего не замечал.

Л и д к а. Макс, я тебе место нашла. У нас на почтамте. Двадцать четыре часа работать, сорок восемь гулять. В институт готовиться будешь.

М а к с и м. Ты, оказывается, думала обо мне… В такие минуты надо быть честным, Лида. Мне так хочется сказать, что я тоже тебя люблю… Не могу. Это неправда.

Л и д к а. Я на работу опоздаю. (Идет к двери.)

М а к с и м. Лида!

Л и д к а (холодно). До свидания.

Максим подбегает к ней, обнимает, целует. Лидка прильнула к нему. Максим целует ее снова. Входит  Л ю б а, за ней С о л д а т к и н.

Л ю б а. Вот он, твой умирающий.

Лидка убегает.

Ты удивительно последователен, Макс. (Подходит к столу, читает записку.) «Прошу в моей смерти никого не винить». В моей смерти будешь виноват ты один. (Берет пузырек.) Папа, ты уверен, что здесь была бехтеревка?

С о л д а т к и н. На этикетке красный крестик поставлен — бехтеревка.

Л ю б а. Тысячу лет хранишь какие-то дурацкие пузырьки. Выброшу. Макс, пойдем в поликлинику, сделаем промывание.

М а к с и м. Не хочу промывания!

Л ю б а. Пойдешь и сделаешь промывание.

М а к с и м (покорно). Хорошо, мама.

Л ю б а. Где ты ночевал?

Максим молчит.

Папа, Лидкины родители уехали?

С о л д а т к и н. В доме отдыха.

М а к с и м. Мама, не смей оскорблять Лиду!

Л ю б а. Что у тебя с ней?

М а к с и м. Ничего.

Л ю б а. Что же ты с ней целуешься?

М а к с и м. Она хорошая.

Л ю б а. Ты со всеми хорошими целуешься?

М а к с и м. Так получилось.

Л ю б а. Боже, какой нескладный парень! (Обнимает Максима.) Пойдем в поликлинику — и домой. Отоспишься — вечером на работу.

М а к с и м. Не пойду на работу.

С о л д а т к и н. Это еще почему?

М а к с и м. Не хочу больше на завод!

С о л д а т к и н. Я тебя, дурака, на какое место пристроил! Станок тебе доверили!

М а к с и м. Не пойду на завод.

Л ю б а. А что ты собираешься делать? Может быть, топиться?

М а к с и м. Мне хорошее место предлагают: двадцать четыре часа работать…

С о л д а т к и н. Сорок восемь отдыхать?

М а к с и м. Да.

С о л д а т к и н. На почтамте?

М а к с и м. Да.

С о л д а т к и н. Лидка! (Выбегает в прихожую.)

Л ю б а. Макс, скажи мне, милый, ну что с тобой, зачем ты это сделал?

М а к с и м. Я уснуть хотел, думал — снотворное.

С о л д а т к и н (входя). Ушла! Я ей вечером… Я с ней… потолкую! Уйдешь с завода, ко мне носа не суй — прогоню!

Л ю б а. Пусть работает где угодно, лишь бы серьезно готовился в институт.

С о л д а т к и н. Велика беда — в институт не пустили! Я вот никаких институтов не кончал, а меня больше другого инженера уважают. Чего не сидится? Таких заводов раз-два — и обчелся. На весь мир слава! Тебя, дурака, у нас человеком сделают. Я как тридцать шесть лет назад на завод пришел, так все в те же ворота хожу. А почему? Завод для меня дом родной. Вовка был бы жив, тоже у нас бы работал… Что ты ему институтом голову морочишь?.. А что, если, Любаша, Максим у меня поживет? Ему мужская компания нужна.

Л ю б а. А Сергей, по-твоему, не мужчина?

С о л д а т к и н. Что ему Сергей? Сергей ему не отец. Ты вот сломя голову по милициям бегаешь, а где твой Сергей?

Л ю б а. Сергей на работе, он не мог…

С о л д а т к и н. То-то, что не мог. Был бы он Максу родным отцом, смог бы.

Л ю б а. Неправда, папа. Сергей обожает Максима. Макс, ну что ты молчишь?

М а к с и м. Сергей Александрович любит меня.

С о л д а т к и н. Любит… любит… Ты, Любаша, больше ливерной колбасы не носи, всю ночь ворочался, уснуть не мог. (Ищет колбасу.) Забери ее. Где она, колбаса?

М а к с и м. Я ее съел.

С о л д а т к и н. И водку выпил?

М а к с и м. Выпил.

С о л д а т к и н (смотрит на Любу). Ну? Что я тебе говорил? Твой Макс на плохую дорожку выходит: вчера не пил, а сегодня — вот, пожалуйста, водку лакает.

М а к с и м. Случайно.

Л ю б а. Макс, пойдешь и сегодня же купишь дедушке водки.

М а к с и м. Хорошо, мама.

С о л д а т к и н. «Столичную».