Два товарища

– У меня очень хорошее, – ответила она серьезно, но тут же поправилась: – Смотря, конечно, в каком смысле. Если насчет характера, то ты не надейся, от меня просто так ничего не добьешься.

– Да я от тебя ничего не хочу добиваться, – смутился я. – Я просто так встретил тебя и позвал. Если не хотела, могла не идти.

– Нет, я вообще-то не против, если по-человечески, с уважением, если погулять хорошо да подружиться месяц-другой, а не в виде корыстных целей.

– Да что ты несешь? – возмутился я. – Какие у меня могут быть к тебе корыстные цели?

Вот уж не думал, что она такая дура. На вид вроде нормальная, тогда, в милиции, мне даже понравилась, тут на тебе – прорвало. Я уже пожалел, что пригласил ее в парк. Лучше б дома лежал, книжку читал.

На летней эстраде раздались аплодисменты, а потом, видно на «бис», певица снова запела «Ты не печалься».

– Я раньше тоже пела в самодеятельности, – сказaла Таня. – Исполняла романсы. «Средь шумного бала случайно…» – закричала она нараспев дурным голосом.

Ребенок в коляске проснулся и заплакал. Отец зашикал на него и стал остервенело трясти коляску. Женщина посмотрела на Таню осуждающе и сказала:

– Можно бы и потише. Ребенка вот разбудили.

– С ребенком надо в детский парк ходить, – огрызнулась Татьяна. – А это взрослый, культуры и отдыха.

– У вас-то никакой культуры и нет, – сказала женщина.

– А у вас есть? – поинтересовалась Таня.

Я не знал, как себя вести. Первым нашел выход из положения молодой отец.

– Пошли, – коротко приказал он жене и, поднявшись, пошел в сторону танцплощадки, толкая перед coбой орущую во весь голос коляску. Женщина тоже поднялась и пошла следом.

– Культурная! – крикнула вслед ей Таня. – Ты хоть рубашку убрала бы под платье, культура! – Довольная, она повернулась ко мне: – Ничего я ее отшила, скажи?

– Ничего, – сказал я. – Можешь за себя постоять.

– Да уж спуску не дам никому, пожалуй, – сказала онa с сознанием собственного достоинства. – Меня отец так учил. У тебя-то отец есть?

– Есть, – сказал я.

– А где он работает?

– Дома.

– Кто ж это дома работает? – не поверила она.

– Отец. Он писатель, – пояснил я неохотно.

– Писатель? – Она посмотрела на меня недоверчиво. – И чего же он написал?

– Он пишет репризы для цирка. Знаешь, что такое репризы?

– Нет.

– Ну вот, например: «Бип, что у тебя в чемодане?» – «У меня в чемодане теща». Ха-ха-ха!

Реприза произвела неожиданный для меня эффект. Таня задергалась и тихо поползла с лавки.

– Ты что? – Я подхватил ее под мышки, чтобы она не свалилась.

– Теща? – со слезами на глазах повторяла oна, корчась от смеха. – Ой, не могу! Теща в чемодане! А как же она туда попала?

– В каком смысле? – не понял я.

– Я спрашиваю: чемодан большой или теща маленькая?

– А черт ее знает.

Мне стало скучно. Я подумал, что хорошо бы найти где-нибудь Толика, может, он хоть отчасти взял бы ее на себя. Я даже посмотрел в оба конца аллеи в надежде, что он откуда-нибудь да появится, но его нигде не было видно, и я совсем скис. Черт знает что. Через несколько дней в армию, каждый вечер на учете, а тут сиди и думай, как теща могла попасть в чемодан. Мне уже пора о своем чемодане подумать. Хотя думать, собственно, о нем нечего. Только бы как-нибудь не промахнуться, попасть в училище. А то вдруг запихнут в пехоту и будешь – «кругом, бегом, встать, ложись». И так три года. А три года – это почти институт.

Я думал о своих делах, а Таня что-то рассказывала. Я ее не слушал, но она не замечала, потому что ей надо было рассказывать независимо от того, слушают ее или нет.

– А вот когда я была совсем маленькая… – сказала она и вдруг замолчала.

Я обратил внимание на эту фразу только потому, что она была последняя.

– И что было, когда ты была маленькая? – спросил я.

Она ничего не ответила. Я заметил, что она как-то странно жмется ко мне плечом, а лицо отвернула и закрыла рукой, словно пыталась спрятаться от кого-то.

– Что с тобой? – спросил я.

– Молчи! – ответила она шепотом.

Я бросил взгляд на аллею и тут же все понял. Медленной походкой к нам приближался Козуб. Он был гладко прилизан, в черном костюме с черным галстуком бабочкой на белой рубахе.

– Здорово! – поприветствовал он, поравнявшись со мной, и остановился.

– Привет! – ответил я неохотно.

Таня все еще прикрывала лицо ладонью.

– Чего прячешься? – обратился к ней Козуб. – Чего прячешься? – повторил он свой вопрос.

– А я и не прячусь. – Таня убрала руку. – Просто так заслонилась, смотреть на тебя неохота.

– Неохота, – зашипел Козуб, приближаясь к ней. – Когда я на тебя деньги тратил, охота было. У, сука позорная, сейчас я тебе глаз выну. – С этими словами он ткнул ей пальцем в лицо, но она вовремя увернулась.

Мне ничего не оставалось больше делать, как встать между ними.

– Отойди, – сказал я Козубу и подвинул его плечом.

– Не лезь! – окрысился на меня Козуб. – Не лезь, говорю, если не хочешь по мозгам заработать.

Я разозлился. Обидно, когда тебе так угрожают, да еще вот при девушке. И тут у нас пошел дурацкий такой разговор.

– От тебя, что ли, я заработаю? – спросил я.

– А хоть бы и от меня.

– Смотри, как бы сам не схватил по шее.

– Уж я-то не схвачу.