Два талисмана

— С дверью? — Авита отвела глаза. — Ну, не знаю… Может, ее щитом заклинило?

Мирвик промолчал. Он даже не стал выглядывать на балкон, только пару раз открыл и закрыл дверь, убеждаясь, что она в порядке.

Как можно с балкона заклинить дверь, которая открывается в коридор?

* * *

Люди Ирслата, высадившись неподалеку от пещеры, выслали вперед двоих разведчиков, один из которых звонко высвистывал песенку про акулу и кита.

Парня окликнули от пещеры и предложили подняться. Он двинулся по камням-ступенькам — но на полпути вдруг завопил: «Отлив, засада!» — и кинулся вниз. Скорее всего, узнал в лицо кого-то из хозяев, гостеприимно стоящих у входа в пещеру. Так ли это, проверить было нельзя: бедолага оступился на камне, покатился по склону и сломал себе шею.

Его напарник кинулся наутек. И тут склоны ожили. Со всех сторон — из облаков дымарника, из-за валунов, из скальных трещин — загремело:

— А ну, стой!..

— Именем короля!..

— Мордой на камни, зараза! Руки за голову!..

— Береговая охрана!..

— Бросай оружие!..

Эхо дробило голоса, перекатывало по ущелью, не давая сосчитать, сколько же человек кричит. А единственный болт, лязгнувший о камень у ног, показался беглецу десятком болтов, летящих со всех сторон.

Контрабандистам не привыкать к внезапным налетам, облавам и засадам. Едва увидев бегущего к берегу приятеля, они, не сговариваясь, принялись сталкивать лодку с мелководья. Беглец, зайдя по пояс в воду, перевалился через борт лодки. Его друзья налегли на весла.

— Засада, — отдышавшись, объяснил беглец. — Береговая охрана.

— А где Кабестан?

— Башку себе сломал.

— Корабля береговой охраны не видать, — рассудил кто-то. — Прячется в бухте? Или с суши отрядом подобрались?

— Мне вернуться и спросить? — огрызнулся беглец. — Не рассуждай, греби, а думать будет капитан!

* * *

Гурби Озерное Жало из Клана Вепря озадаченно потер лоб.

— Ты… почтенный Ульден, ты хоть сам понимаешь, что ты сейчас сказал?

— Да, мой высокородный господин. Я почти уверен, что Верши-дэр ошибается. Он страдал не от приступа подагры. Волосы, ногти, еще ряд признаков… Я потребовал бы консилиума с другими лекарями, но понимаю, что дело не подлежит разглашению.

— Разглашению… не подлежит, конечно, да, да… Но что же… но как же…

— Полагаю, отраву ему давали в вине. Я знаю яд, который, будучи растворенным именно в вине, дает симптомы, сходные с симптомами подагры.

— И что теперь делать?

— Ничего. К счастью, телохранитель Шерх быстро уговорил своего господина перейти на овсяную кашу и травяные отвары. Шерх успел вовремя. Дозы яда, принятые Верши-дэром, были невелики.

— Но кто же его?..

— Откуда это знать простому лекарю? Я вижу два ответа. Либо кто-то из свиты — тогда нам остается положиться на преданность и бдительность Шерха. Либо…

— Да?

— Либо кто-то из местных. Аршмирец. Причем негодяй, не побоявшийся бросить тень на родной город. Верши-дэр — не какой-нибудь торговец или наемник. Он вельможа и родственник Светоча.

— Сводный брат.

— Вот-вот. Сводный брат правителя Наррабана отравлен в Аршмире! Поднимутся страшные волны, которые покатятся в Тайверан и в Нарра-до. И первой жертвой окажется Хранитель города.

Гурби отер платочком вспотевший лоб. По личным соображениям он не желал смены Хранителя. Не был к ней готов.

— Но ведь все обошлось, да? Послезавтра Верши-дэр уезжает…

— А завтра в Наррабанских Хоромах большое празднество.

— Но он же не будет на пиру есть и пить! Кроме… — Гурби резко оборвал фразу, выпучил глаза и еще раз промокнул платочком лоб.

— Мой господин уже понял. Кроме одного кубка вина. Из кувшина, подаренного Хранителем Аршмира. И это известно многим.

— Всем известно, всем… — проблеял Гурби. — Но это же кувшин из винного погреба самого Хранителя! Никто не сумеет подсыпать туда яд!

— Если мой господин твердо в этом уверен, то все в порядке.

Гурби замолчал, мысленно обозревая размеры катастрофы, которая произойдет, если какой-то негодяй все же сумеет пробраться в винный погреб Хранителя.

Выждав немного, Ульден почтительно продолжил:

— Я давно хотел расспросить Вепря про его Дар. Если высокородный господин наложит чары, скажем, на вино — это только уничтожит отраву, находящуюся в вине? Или яд, подсыпанный уже в зачарованное вино, тоже не сможет убить пьющего?

Гурби приосанился. Даром своим он гордился, был в нем уверен (и имел на то все основания).

— Тот яд, что уже в кубке, потеряет силу. И потом в заговоренное вино можно отраву хоть ложками сыпать. Вкус изменится, но убить это вино уже никого не сможет.

— Изумительно. Я думаю, Вепрь зачаровал все кувшины и бочки в подвале Хранителя?

— Нет. Эти чары отнимают много сил. И весьма для меня болезненны. Я делаю это лишь в особых случаях… А! Понял! Ты считаешь, что это как раз особый случай?

Ульден поклонился.

— Но не могу же я без ведома Хранителя лезть в его винный погреб и вскрывать запечатанный кувшин? — возмутился Гурби. — А если поговорить со Спрутом… ну, что я ему скажу?!

— Если господин устроит мне хотя бы короткую встречу с высокородным Ульфаншем с глазу на глаз, я попробую убедить Спрута в том, что все происходящее — очень серьезно…

Глава 8