Два талисмана

Ларш и контрабандисты шагнули было в темноту, но остановились: позади послышался резкий, с болью выдох — и звук падающего тела.

Взорам Ларша и его спутников, поспешно обернувшихся, предстал наррабанец Даххи, стоящий над телом бородатого часового.

— Что еще?! — гаркнул главарь. За эти мгновения он успел обнажить меч. Его дружки тоже готовы были кинуться в драку.

Даххи оскалился и гортанно выкрикнул с невероятным наррабанским акцентом:

— А зачем он сделал вот так?

И левой рукой изобразил над своим плечом загогулину.

Ларш сразу смекнул, что произошло. Бородач узнал Даххи — и тот, поняв все по его физиономии, заставил его замолчать одним ударом. И заявил, что часовой его оскорбил. Грайанцы часто дразнят наррабанцев «верблюдами». Или жестом обрисовывают над своим плечом горб — и горячие южные парни, поняв намек, бросаются в драку.

Молодой стражник сообразил все это молниеносно — и в два шага оказался над упавшим бородачом. Тронул Жилу Жизни, через плечо бросил контрабандистам:

— Живой! Оглушен малость, очухается!

(Ларш от волнения не разобрал, бьется ли жилка под пальцами, но какое это сейчас имело значение?)

Юноша разогнулся и, не обращая внимания на контрабандистов, встал перед Даххи — лицом к лицу.

— Нойхор, черномазая сволочь! — сказал Ларш негромко. Голос его звенел от сдерживаемой ярости. — Своей дуростью ты чуть не сорвал серьезное дело. Капитан Ирслат узнает об этом, даже не сомневайся. А когда тебя будут пороть, я пригляжу, чтобы ты все получил сполна… А ну, быстро взял этого бедолагу и вытащил на склон! Он на ветерке быстрее в чувство придет. И сразу догоняй меня!

Не дожидаясь исполнения своего приказа, Ларш обернулся к опешившим контрабандистам:

— Нойхор виноват, но он человек Ирслата, и наказывать его может только Ирслат. Обещаю, этот дурак получит то, что заслужил… А теперь займемся делом, а то капитан забеспокоится из-за моего отсутствия и снимется с якоря. Я останусь здесь, а вы лишитесь выручки.

Мгновение помедлив, главарь кивнул…

Пещера оказалась просторной и с низким потолком. Она была скудно освещена прикрепленными меж камней факелами и, судя по застоявшемуся воздуху, второго выхода не имела.

Контрабандисты, ожидавшие своего главаря, кольцом сомкнулись вокруг гостя.

Взгляд Ларша поверх чьего-то плеча метнулся к кучке прижавшихся друг к другу людей. Юноша не мог сосчитать их, но там и впрямь были в основном женщины и дети.

— Ладно, на свету разберемся, — равнодушно произнес Ларш. — Выносим товар, парни.

И шагнул к груде тюков, сложенных у стены. Первый попавшийся тюк оказался хоть и большим, но неожиданно легким.

— А ну, положи, почтенный, положи, — учтиво, но с нажимом сказал главарь. — Негоже моему господину под грузом корячиться. Тут и троих хватит.

И жестом указал, кому из молчаливых неподвижных контрабандистов браться за дело. Те повиновались без единого слова.

«Заложником меня оставляет, — тоскливо подумал Ларш. — На случай, если эти трое не вернутся».

В опасную минуту внимание часто привлекают мелочи. В глаза Ларшу бросилась пестрая меховая куртка на одном из контрабандистов. Это летом-то!.. Впрочем, здесь, в пещере, довольно прохладно…

Пленники почувствовали недоброе, задвигались, какая-то женщина негромко и тоненько запричитала.

Главарь цыкнул на нее и спросил у Ларша:

— Ежели по говору судить, так господин будет не из простых матросов?

— Помощник капитана, — проводил Ларш взглядом темные фигуры с тюками на плечах.

— Так у него же Тагишур-бернидиец в помощниках!

— Прежнего помощника ножом успокоили. Я с Ирслатом в первый рейс пошел. Как звали того, что был до меня, знать не желаю. — И парень сделал ладонями жест, отвращающий беду.

Ларшу стало весело. Проверяют его, да? Ну, проверяйте! Чтоб Сын Морского Клана с детства не нагляделся на моряков? И не знал моряцких суеверий?

— Надо же, надо же… И как дела на «Вредине»?

— Морской Старец милостив, все в порядке.

— Я все спросить хочу, да забываю: с чего Прелат шхуну так чудно назвал?

«Ну, точно, проверяет…»

Ларш чувствовал себя все увереннее. Вот уж на этот вопрос он ответит! Побывавший на Берниди аршмирский капитан в застольной беседе рассказывал дяде про контрабандиста Ирслата. А он, Ларш, еще подросток тогда, слушал в оба уха: интересно же!..

— Это в честь женщины, — объяснил он. — Была на Вайаниди сказительница по прозвищу Вредина. И морские байки складно плела, и собой, говорят, недурна была, раз в нее влюбились сразу двое: Ирслат-контрабандист и Равар Порыв Ветра из Рода Маравер — не слыхал про такого?

— Как не слыхать! Капитан «Гордеца»!

— Во-во… Равар, чтоб угодить красотке, назвал в ее честь одну из катапульт на «Гордеце». А Ирслат решил его переплюнуть. Он тогда сторговал вместо сгоревшего «Кальмара» новехонькую шхуну, только со стапелей. Вот он ее «Врединой» и поименовал.

— Ишь ты! А кому же девица досталась?

— Я слыхал, что никому. Не зря ее Врединой величали: крутанула подолом да подалась в чужие края…

Контрабандисты вернулись за новыми тюками. Теперь их было четверо: к ним присоединился Даххи.