Два талисмана

— Клянусь, не больше одного кубка! Но один кубок выпью, даже если ты будешь драться. Меня известили, что высокородный Ульфанш собирается прислать мне для приема кувшин «расплавленного золота», это такая редкость и такое чудо!..

В этот миг появился слуга, чтобы доложить о приходе гостя. Впрочем, сам гость вошел следом за слугой, не дожидаясь приглашения.

Верши-дэр просиял улыбкой.

— О мой высокородный друг! О несравненный Вепрь! Ты так редко радуешь мой дом своим визитом!

— Заботы, заботы, почтеннейший Верши-дэр, — солидно отозвался гость. — Ты же знаешь, я не последний человек при Хранителе.

Верши-дэр хотел было представить гостей друг другу, но оказалось, что оба встречались пару раз и помнят свое, хоть и мимолетное, знакомство.

— Я, собственно, с просьбой, почтенный Верши-дэр.

— С приказом, высокородный Гурби, с приказом! Что тебе угодно повелеть?

— Могу ли я на завтрашний прием пригласить с собой девушку?

— Всего-то? Да хоть пятерых! Прелестные личики твоих избранниц украсят нашу встречу.

— Она не моя избранница. И не такая уж красотка. Но меня просили оказать покровительство молодой художнице, Дочери Рода. Кстати, она рисует в наррабанском стиле.

— О! Восхитительно! Однако Наррабан знает не один стиль живописи. Какой из них избрала молодая госпожа?

— Мне этого слова не выговорить. Но… — Гурби на миг запнулся, припоминая. — Очень быстрый рисунок. Несколько линий — и человек на портрете как живой.

Верши-дэр посерьезнел.

— Неужели горхда? Это означает «быстрая кисть»…

Он обернулся к слуге, который без приказа не смел покинуть комнату, и отдал распоряжение по-наррабански.

— Сейчас принесут футляр с интереснейшими работами… Но я ни разу не слышал о грайанце, освоившем горхда. Что, рисунки барышни действительно хороши?

— Не видел, — честно признался Гурби.

— Тогда неплохо бы госпоже прийти в мой дом еще днем, до приема, и заранее показать свое искусство. Если рисунки мне понравятся, я охотно их куплю.

— Разумно, — кивнул Гурби. — А если барышня рисует плохо — не выйдет конфуза перед гостями.

Тут слуга внес широкую твердую коробку.

— Вот! — вскинулся наррабанец. — Это, конечно, не все мое собрание, лишь несколько рисунков. Я хочу показать их в Тайверане. Говорят, при дворе Джангилара есть знатоки. Сейчас, сейчас…

На крышке коробки были завязки из широкой серебряной тесьмы. Верши-дэр, жестом отослав слугу, сам принялся возиться с замысловатыми, пышными, похожими на цветы узлами.

Воспользовавшись тем, что наррабанский вельможа отвлекся, Ульден быстро и тихо сказал Сыну Клана:

— Господин мой, нам надо позже поговорить с глазу на глаз.

* * *

Веселая песенка про хитрую акулу, захороводившую неуклюжего недотепу-кита, без слов летела над Змеиным ущельем. Ее старательно, куплет за куплетом, высвистывал юноша в хорошо сшитом камзоле из тонкого сукна, шедший по дну ущелья в сопровождении сосредоточенного, внимательного наррабанца.

С правого склона, из перистых султанов дымарника, раздался оклик:

— Кто идет?

— С крыши кот! — раздраженно, но без удивления отозвался молодой человек. — Свищу тут, как чокнутый скворец, уже губы не слушаются.

— Ты с «Вредины»?

— Во тупой, а? — Молодой человек оглянулся на своего спутника. — Нет, мы с королевского флагмана! А здесь у меня свидание назначено! С наррабанской слонихой!

— Да кто ж знает, кого сюда занесет… — упрямо огрызнулся насквозь неправый, но не желающий этого признавать голос. — Ладно, поднимайся.

— Ну да, храмовое шествие сюда забредет! — огрызнулся Ларш, поднимаясь по склону по неожиданно удобным, плоским, как ступеньки, камням. Приказ командира «держись нахальнее» он запомнил и намерен был исполнять неукоснительно.

Когда вход в пещеру выглянул драконьей пастью из розовато-фиолетовой пелены дымарника, Ларш свысока глянул на бородатого контрабандиста, сунувшегося с каким-то вопросом, и громко заявил:

— С хамсой не разговариваю. Кто хозяин этого цирка?

— Ну, я, — шагнул навстречу Ларшу коренастый, плотный, краснолицый мужчина. — Заходи, гость дорогой.

— Чего я заходить буду? — хмыкнул Ларш. — Не в бордель явился… Выноси товар наружу, на свету принимать стану, не при факелах!

— Примета плохая — на пороге разговаривать! — уперся контрабандист.

— Где порог-то? — изумился Ларш. Но уступил, сделал несколько шагов в полумрак, откуда несло какой-то плесенью.

— И ты заходи, — кивнул главарь контрабандистов наррабанцу Даххи, который стоял у входа.

— Мне тут с тобой песни распевать некогда, — мрачно сказал Ларш, который видел перед собой только трещину в скале, заканчивающуюся тупиком. — Давай, выгоняй скотину свою двуногую.

— Внутри поговорим, — тяжело и неуступчиво бросил главарь. — Заходите оба.

«Не верит, — зло подумал Ларш. — Отрезает путь к отступлению».

Но выбора не было. Словно из скальной стены, рядом возникли еще двое головорезов. Да и бородач-часовой насторожился.

Ларш ухмыльнулся:

— С хозяевами не спорят, да еще с такими гостеприимными!

И направился в «тупик». Как и ожидал, увидел, что скальный коридор здесь сворачивает направо.