Два шага до аншлага

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: Нет! Не хочу!.. (Выплёскивает воду, наливает виски, выпивает). Прелесть какая!.. (Барбарису). Чего ты меня успокаиваешь?.. Ведь я сама этого добивалась… Всю жизнь… С первого класса… Комсорг, физорг, профорг, парторг!.. Для всех женщин мужчины делятся на брюнетов, блондинов, худых, толстых, высоких, маленьких… Для меня они всю жизнь делились на вышестоящих и нижестоящих. Нижестоящие за мной даже не пробовали ухаживать – они меня боялись. Вышестоящие пробовали, но их боялась я!..

БАРБАРИС: Ладно! (Натягивает свитер). Давайте по- честному. Камера уже третий день не заряжена. (Выключает её, выключает магнитофон). У вас на глазах оскорбили Глебову. Обидели, обхамили. Почему вы вместе с её обидчиками?.. Почему не выступите против них, как женщина, как учёный, как член профкома!..

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: Я всю жизнь занималась общественной работой. Я разучилась ставить опыты. У меня нет личной жизни. Я не учёный и не женщина. Я – общественное ничто. А знаешь ли ты, как страшно быть ничем, особенно за сорок!.. (Снова наливает и выпивает). Прелесть какая! (Плачет).

Затемнение.

Акт второй

Картина шестая

Кабинет и приёмная. Инна у компьютера. Входит Матильда Ивановна.

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: Инночка, вам не кажется, что у нас грязные полы?… (Инна, не отвечая, продолжает набирать на компьютере). Просто стыдно перед посетителями… Надо срочно вызвать полотёров…

ИННА: Хотите, я вам дам его номер телефона.

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: На что вы намекаете?.. Да как вы смеете?!.. (Меняя тон). Вы его любите?

ИННА: Было… Да сплыло.

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: Разве это проходит?

ИННА: Это сгорает. И остаётся зола. (Произносит как бы мысли вслух). Потратила столько лет на вечеринки, рестораны, романчики…

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА (Так же): Провела столько лет на собраниях и совещаниях…

ИННА: Ничему не училась, ни к чему не стремилась…

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: Всю жизнь что-то зубрила и чего-то добивалась…

ИННА: И осталась секретаршей, девушкой, которая бежит по первому зову…

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: И осталась руководящей учёной дамой, которую никто не ждёт и не зовёт…

ИННА: Но хватит!.. Теперь всё будет по-другому!

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: Довольно!… Я изменю свою жизнь!..

Входят Барбарис и Пахом.

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА (радостно): Боренька! (Бросается к Барбарису).

БАРБАРИС: Опять вы?.. Послушайте, прекратите меня преследовать!.. Это же смешно!

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА (жалкая и растерянная): Я не преследую. Ведь мне ничего не надо – я просто хочу тебя видеть. Хоть издали… Но ты прав – это смешно. (Смеется). Это очень смешно! (Смеётся). Давайте все вместе похохочем! (Смеётся. Потом поворачивается и убегает).

ПАХОМ (тихо): Догони её.

БАРБАРИС: Я плохо бегаю.

ПАХОМ (кричит); Догони её!

БАРБАРИС: Чего ты орёшь?

ПАХОМ: Догони и извинись, слышишь?.. На пузе ползай, но чтоб она тебя простила!.. Ведь ты же ей в душу плюнул… Как же ей теперь жить, оплёванной?.. Беги, ну!..

БАРБАРИС: Я бегу, бегу, псих! (убегает).

Пахом приходит в себя и очень смущается своей выходки.

ИННА (внимательно смотрит на него): Вот уж не думала, что ты так умеешь.

ПАХОМ: Не могу… Не могу, когда женщин обижают. У меня три сестры. Я ещё в школе дрался до крови, если их кто-нибудь за косы дёргал…

ИННА (снова у компьютера): Между прочим, я тебя прождала до двенадцати ночи. (Пахом молчит): Отец ночевал на даче – мы могли быть одни. (Пахом не отвечает. Она прекращает набирать, поворачивается к нему). Почему ты не пришёл?

ПАХОМ (переминаясь с ноги на ногу): Как же без отца?.. И ещё перед этим время дают, на обдумывание.

Инна снова внимательно смотрит на него. Затем, переводит взгляд на вынутую из принтера страницу.

ИННА: Кто это сочинил?

ПАХОМ: Барбарис.

ИННА: Знала бы – не набирала… Всё. (Отдаёт листок Пахому).

ПАХОМ: Спасибо, Инна. (Потоптавшись). Мы вас очень уважаем. Все… И Барбарис… Вы не думайте… Просто он такой… Но он вас тоже уважает.

ИННА: Почему ты со мной на вы?

ПАХОМ: Не получается сразу.

Вбегают Даранян и Барбарис.

ДАРАНЯН: Богородский подъехал, уже паркуется.

БАРБАРИС (Пахому): Ваше задание выполнено, господин главный покровитель старых дев! Мы ворковали, как голуби.

ПАХОМ: Извини меня.

БАРБАРИС: Да, ладно… Письмо готово?

ПАХОМ: Вот. (Протягивает листок).