Два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей

Двадцатифутовый змеиный язык метался из стороны в сторону, хлестал по ногам разбегавшихся пешеходов, вызывая падения и травмы. Еще один огромный червь, изузоренный ромбами – желтый, черный, зеленый, словно оживший влаг Ямайки, – в то же время появился на Юнион-сквер, танцевал на хвосте, обратил в бегство шахматистов и скейтбордистов, дилеров и митингующих, парнишек в новых кедах, мам с детишками, поспешавших в шоколадную лавочку. Три старикана медленно удирали из центра на сегвеях, мимо второй и третьей штаб-квартиры «Фабрики» Уорхола, причитая дребезжащими голосами: что бы Энди сделал из танцующего змея – серебряного шелкографического «Двойного уробороса», быть может, или же фильм на двенадцать часов. Зима выдалась суровой, и по краям площади еще сохранялись сугробы, но когда змея начала свой танец, про погоду все разом забыли, бежали. В ту зиму горожанам много пришлось побегать, но от какого бы ужаса они ни спасались, на другом конце их ждало другое бедствие, из огня да в полымя. Неприкосновенный запас почти иссяк. Наборы для выживания, их еще называли ВИД-бэгами и ДВН-бэгами – аббревиатуры от Вылезай из Доджа и Домой Возврата Нет – сделались в ту пору предметом острого спроса. Спорили, конечно, о том, что должно входить в этот набор. Понадобится ли, к примеру, ружье – отстреливаться от идиотов, которые вовремя не обзавелись оружием? Все выезды из города были забиты гудящими автомобилями, автомобили забиты родителями, детьми и ВИД-бэгами – скорее прочь, в горы. На разделительные полосы никто не обращал внимания, что приводило к авариям и пробки становились только длиннее. Царила паника.

Что же касается самого Зумурруда Великого, он, по правде говоря, чувствовал, что славные товарищи перетягивают одеяло на себя. Он сил не жалел, явился во всей красе на площади Линкольн-сквер и заревел: «Вы – мои рабы», но даже в ту пору общей паники нашлись невинные души, вообразившие, будто он заманивает на новую оперу в «Метрополитен». Однажды ночью он взлетел на башню Торгового центра и, балансируя на одной ноге на самом шпиле, завел пронзительную мелодию, от которой лопались барабанные перепонки, но хотя сердца многих ньюйоркцев полнились ужасом, там внизу, у печального прямоугольного водопада оставались еще сбитые с толку горожане, которые приняли его возвышенное присутствие за рекламный трюк выполненного в дурном вкусе ремейка знаменитого старого фильма про гориллу. Он пробил дыру в старинном фасаде почтамта, но подобные разрушения зрители каждое лето видели в кинотеатрах, и из-за частого показа эффект утратил свою силу. То же самое и с экстремальными перепадами погоды, снегопадами, заморозками и прочим: род людской оказался на удивление невосприимчив к знакам надвигающегося рока. Для того, кто желал быть воплощением этого надвигающегося рока, подобное положение дел было, право, разочарованием, тем более что джинны, которых он привел с собой на вспомогательных ролях, ухитрились, неблагодарные, выступать в главных. Достаточно, чтобы великий Зумурруд призадумался, а не теряет ли он былую хватку.

Если у темных джиннов имеется изъян… Но нет! Следует не столь расплывчато, более точно выразиться: среди множества недостатков темных джиннов имеется и… некая непоследовательность поведения. Они живут одной минутой, не строят великих планов, то и дело отвлекаются. Не ждите от джинна стратегии, не найдется среди джиннов Клаузевицев или Сунь-цзы. Чингисхан, покорявший все, на что падал его взгляд, строил свою стратегию на перемещении огромных полчищ лошадей – его всадники, метко стрелявшие из лука, наводили ужас, его солдаты питались лошадиным молоком, кровью и мясом, даже от сдохшей лошади им был прок. Но джинны не умеют мыслить такими понятиями, непривычны к совместным действиям, они – закоренелые индивидуалисты. Зумурруд-шах, наслаждавшийся хаосом, как любой джинн, вскоре, будем говорить откровенно, разочаровался. Сколько автомобилей можно превратить в ощетинившиеся вдоль Вестсайдского шоссе дикобразов, сколько особняков уничтожить взмахом руки, прежде чем мысли вновь обратятся к более изысканным наслаждениям бесконечного и неутомимого секса, ожидающего в избытке в Волшебной стране? Стоит ли игра свеч, если нет достойного соперника?