Два Генриха

– Такова придворная жизнь, – мило улыбнулась фрейлина. – Я посвящу вас во все ее тонкости, как только мне представится такая возможность.

– Договорились, милая, по рукам! – И Агнес протянула свою руку.

У Гертруды округлились глаза. Но не оттого, что у дочери епископа повадки мужчины, а от вида ее ладони. Она даже отшатнулась, представив себе, как эта ладонь, упаси бог, ложится ей на горло. Боже, да у нее палец – что рукоять меча!

– Ах, да, – спохватилась Агнес, убирая руку. – Я, кажется, забылась, чтоб дьявол унес мою душу в пекло!

Что-то упало на пол рядом с ними. Обе повернули головы. Священник! Стоит на коленях и крестится, потом осеняет крестом женщину, упомянувшую князя тьмы.

– Ты что, монах? – рявкнула на него Агнес. – Какого черта тебе вздумалось бухаться на колени?

– Не надо было упоминать сатану, – пояснил Ноэль.

– И только-то? – расхохоталась Агнес. – А я подумала, ему стало плохо. Эй, святоша, – нагнулась она к священнику, – как же ты возьмешь в руки меч, если на тебя налетит сарацин? Станешь махать на него распятием? Но и его ты еле держишь в руке. А если твоя жена, лежа в постели, упомянет нечистого, что ты будешь делать? Вместо того чтобы пыхтеть над ней, станешь читать молитвы, лежа на полу?

И еще громче закатилась смехом. Брат, стараясь скрыть усмешку, взял ее за руку, и они направились к выходу из зала.

– Покайся! Покайся, грешница! – послышался с пола голос священника. Он поднял распятие: – Спаси свою душу!

– Пошел к черту! – крикнула Агнес, обернувшись, уже в дверях.

И они ушли. Вслед им – недвижимое, безгласное, глядело, разинув рты, придворное общество германского короля.

– Еретичка, – негромко проговорил один.

– Безбожница, – со страхом отозвался другой.

– Да, но… дочь епископа!

– Вот именно, дочь! Попробуй, скажи хоть слово…

Глава 11. Кто возглавит кафедру?

Как только Агнес и Ноэль вышли из покоев короля, епископ преобразился. Елейное выражение лица исчезло, явив взамен строго поджатые губы, ледяной блеск глаз и вертикальную складку промеж бровей. Безмятежно парящий в небе коршун вмиг превратился в стервятника, камнем несущегося к добыче, которую увидел на земле.

– К делу, Генрих! – подался вперед Бруно, буравя племянника жестким взглядом. – Пусть молодежь веселится, что нам до этого. У нас с тобой сейчас одна цель – спасти христианство. Мирской, преступный образ жизни пап подрывает авторитет церкви, а значит, колеблет фундамент веры. Римские первосвященники не вызывают в народе ничего, кроме ненависти и презрения к ним, что выливается в бесконечные восстания. Графы Тускулумские одержали верх над Кресченциями, но и этот забор давно прогнил: их ставленники пятнают позором святую Церковь. Григорий Шестой никуда не годен, его необходимо устранить. Что пишет тебе знать? Отвечай мне без утайки, как духовному отцу своему.

Генрих сдвинул брови:

– Я получил послание от кардиналов из Рима. Они в растерянности: никто не знает, что делать. Ни один не годится в первосвященники. Знать также в панике: они не могут найти кандидатуру, поэтому терпят Григория, зная, что на его место тотчас сядет молодой негодяй. Честное слово, так и чешутся руки скрутить башку этому Бенедикту.

Генрих был неискренен. Он благоволил Бенедикту IX. Тот избегал враждовать с императором, был всегда послушен его воле. Так советовали ему графы Тускулумские, сами поддерживающие с Конрадом хорошие отношения. Той же линии они стали придерживаться и по отношению к его сыну. Генрих не возражал: он продолжал политику отца и имел сторонника в лице могущественной римской знати. Это был его щит: поход в Латеран и коронация не за горами. Он имел тайную переписку с Тускулумским семейством, о чем епископ Бруно не догадывался, зная лишь то, что графы жалуются германскому королю на беспорядки, которые они не в силах устранить. Еще бы, новый папа Григорий – ставленник Кресченциев, которые вновь подняли голову. Борьба за власть вспыхнула вновь. Союзники нуждались в сильной руке короля. Его креатура должна победить, она же и сделает короля императором. Вот когда враги прикусят языки и падут в пыль. Настанет время вновь посадить на трон Бенедикта – того, кто им нужен. Что касается ставленника Генриха, то от него всегда можно избавиться, сославшись на несчастный случай или слабое здоровье.

Генрих не знал об этом, но догадывался. Он ничего не имел против хода предстоящей игры, однако не раскрывал карты дяде. Тот был ярым приверженцем клюнийской реформы, а значит, радел за папство без имперской власти над ним. Этот пункт Генриха не устраивал, и он решил быть максимально осторожным при выборе кандидатуры: монахи из Клюни грозили сильно пошатнуть престиж императора.