Два Генриха

– Придет время, когда прекратятся междоусобные войны. Рыцари соберутся в одно огромное войско и отправятся в поход на общего внешнего врага. Может быть, это будут мусульмане – извечные враги христианства. Тогда повсюду настанет покой, и женщины в крестьянских семьях перестанут бояться рожать детей, и будет великое изобилие домашнего скота и плодов, ибо некому будет все это топтать и уничтожать.

Глава 12. Храбрый оруженосец

На другой день король собрался ехать в Санлис: на его вассала напал какой-то виконт с отрядом рыцарей. Обязанностью Генриха было защитить того, кто давал ему присягу верности.

Известие привез гонец. Весь двор к тому времени собрался в Большой Галерее. Генрих вышел из кабинета, его обступили со всех сторон, желая услышать новость. В это время на лестнице раздался топот ног, стали слышны людские голоса. Говорили громко, не стесняясь в выражениях. Шаги послышались на площадке, их звук становился все отчетливее. И явственнее доносились то хохот, то грубые восклицания одного человека. Голос был густой, властный, заглушал все остальные.

Двор замер. Все взоры устремились в сторону поворота коридора, откуда вот-вот должен был появиться обладатель этого голоса, привыкший повелевать. Из-за колонны, в сопровождении рыцарей, оруженосцев и слуг, показался человек в темно-синем плаще и фетровой шляпе. Лицо у него выразительное, большое, злые черные глаза расставлены широко; нос крупный, с горбинкой, пухлые губы растянуты в надменной улыбке – повседневной, не меняющейся. В правой руке у него плеть, он постукивает ею о ладонь левой руки.

– Ну вот, я и вернулся, братец, – подходя, с легким пренебрежением заявил он Генриху. – Догадываюсь, не ждал меня так скоро? Я знал, но торопился застать тебя, пока ты не умчался сражаться с недругами твоих вассалов.

– Что произошло на твоих землях? – коротко спросил Генрих, ни разу не улыбнувшись.

– Сведения были преувеличены, тем не менее, пришлось повозиться. Представь, чернь возомнила себя людьми! Им не нужны больше рыцари, которые только и знают, что дерутся друг с другом. Раньше они защищали их от внешнего врага, а теперь, когда его нет, разоряют и грабят деревни. Вот они и решили дать отпор. Пришлось наказать нерадивых сервов.

– И как же ты это сделал? – нахмурился король.

– Да ничего особенного: выколол глаза бунтовщикам, а других повесил для острастки. Будут знать теперь, кто их хозяин. Не правда ли? – обратился незнакомец к монаху, которого повсюду возил с собой.

Монах с нотками назидания в голосе ответил:

– Коли восстали, значит, не боятся гнева Божьего, ибо утратили веру в промысел Господний, откуда и берет свое начало миропорядок. И есть сие не что иное, как ересь, подлежащая истреблению.

– Так я и поступил, дабы семена бунта не дали новых ростков.

Тишина повисла в галерее. Люди глядели в пол, словно им было стыдно, другие отвернулись, третьи исподлобья глядели на этого человека, боясь встретиться с ним взглядом.

– Ты совершил глупость, если не хуже, – промолвил Генрих. – Эти люди кормят тебя и твоих воинов. Гоже ли рубить дерево, которое дает плоды?

– Подумаешь! – хмыкнул собеседник. – Велика ли утрата для этих скотов? Они плодятся быстрее, чем следовало бы… А-а, и ты сюда пожаловала, дражайшая сестрица? – воскликнул он, подходя к Адвисе. – Какого черта тебе здесь надо? Приехала жаловаться братцу на беспокойного соседа? Думаешь, это поможет? Твой супруг уже получил свое, очередь за потомками, коли они будут продолжать оспаривать мои права на Осер. Кто из них первый, этот? – Он ткнул кнутовищем в грудь Гильома. – Что ж, поглядим, столь ли он ловок во владении мечом, как его папочка.

– Как смеете вы так говорить с моей матерью, дядя? – Гильом сделал шаг вперед, отводя рукой плеть. – Пользуетесь тем, что я только оруженосец? Но скоро я стану рыцарем и тогда отомщу вам за смерть отца, за оскорбление матери и за все унижения, которым вы подвергаете наше семейство. Я избавлю королевский род от гадины, которая позорит его, и да поможет мне Господь.

– Смотри-ка, как заговорил петушок, – засмеялся герцог Роберт. – Не иначе, как этому научила тебя старая жирная свинья, которая зовется моей сестрой?

Генрих порывисто шагнул вперед, вцепился в плащ на груди брата, выкрикнул ему в лицо:

– Как смеешь ты бесчестить наше королевское семейство! Ты обращаешься с сестрой, как с последней шлюхой! Кто дал тебе право? Немедленно проси прощения у нее и у ее сына, или…

– Или?.. – вызывающе подбоченился герцог.

– Я прикажу бросить тебя в темницу!

– Меня, герцога Бургундского? – побагровел Роберт. – А не боишься новой войны? Или забыл, как ты когда-то удирал от меня, показывая пятки, чтобы упасть на грудь нормандцу? Тоже мне, нашел защитника! Ему чудом повезло тогда, этому Дьяволу, иначе я снес бы ему башку, как и супругу вот этой старой колоды, возомнившей себя хозяйкой графства на моей территории.