Два Генриха

Ноэль не сразу нашелся, что ответить. Натиск был стремительным, он никак этого не ожидал. Черт возьми, и вправду махать мечом легче, там не нужны слова. Но как отразить удар женщины? Ее оружие страшнее меча. Не будь Адвисы, Ноэль не раздумывал бы, ведь Констанция и вправду хороша собой. Что касается страсти, то она так и кипит в ее глазах и жестах; смотришь на эту женщину и словно видишь воочию, как она торопливо сбрасывает с себя одежды. А откажешь – наживешь врага в ее лице, примеров тому предостаточно, Ноэль был наслышан об этом. Но его останавливала Адвиса. Он не мог изменить ей, во всяком случае, чуть ли не у нее на глазах. Это было бы предательством, откровенным свинством с его стороны. Так поступить он не имел права. Сказать об этом прямо? Но эта женщина слов не понимала, если они шли вразрез с ее желаниями. Значит, надо говорить с ней на ее языке, бессмысленно быть галантным, подбирая фразы. Поэтому, взяв Констанцию за руку и наклонившись к ней, он сказал:

– Представь себя на ее месте. Чудовищная неблагодарность с моей стороны, не правда ли? А ведь она так добра со мной и братом. Вместо этого утром я увижу, что на ней лица нет. К тому же вы сестры. Не кажется ли тебе, что после этого между вами вспыхнет вражда? Что ответишь на это?

– Ты верно сказал, рыцарь, – хищно заулыбалась Констанция, – нам с сестрой и в самом деле ни к чему враждовать. Но утром тебе не придется видеть ее унылое лицо, да и я буду счастлива, потому что мы не станем дожидаться ночи. Ты обещал ее своей Медее, но до луны еще далеко, и это время принадлежит мне, а потому я не собираюсь тратить его понапрасну.

И, не дав Ноэлю опомниться, графиня Даммартен схватила его за руку и потащила к себе в спальню.

– Да, но мой брат… – успел он только сказать.

– Не беспокойся, его тоже не оставят без внимания, – был торопливый ответ.

Ноэль расхохотался, но тут Констанция быстро захлопнула дверь.

Несколько иного рода сцена происходила в другом месте, в королевском саду, во второй половине дня. Прибыл всадник, стал докладывать королю о состоянии дел близ Орлеана, на границе с графством Блуа. Генрих отвлекся, а Агнес принялась разглядывать цветущий сад. И вдруг – голос, совсем рядом:

– Скажи, рыцарь, почему ты избегаешь моих взглядов? Они кажутся тебе назойливыми?

Она обернулась. Перед ней дама с миловидным лицом, чарующей улыбкой на губах. Смотрит, не мигая, в глаза. Агнес припомнила: и в самом деле, она часто ловила на себе изучающие взгляды этой незнакомки.

– Это вы мне? – спросила она, стараясь не грубить, хотя, видит бог, каких усилий ей это стоило.

– Я ведь смотрю на тебя. А разве по голосу не похоже, что это мои слова?

– Чем заслужил барон Харальд столь пристальное внимание со стороны…

– Меня зовут Аделаида или просто Адель. Я графиня де Понтье.

– Где это? – поинтересовалась Агнес. – Должно быть, рядом?

– О нет, это довольно далеко, между Нормандией и Фландрией.

– Там ваше графство? Тогда какого черта… то есть, простите, я хотел спросить, отчего вы здесь? А, верно, остались вдовой? С какой стати тогда мужу отпускать вас в столь далекое и небезопасное путешествие?

– Я не вдова, а мужа и спрашивать не стала. Умерла моя тетка, попробовал бы он меня не отпустить!

– Столь вы над ним властны? Не надеваете ли случаем воинские латы, восседая на коне с мечом и копьем в руке?

– Что ж, случалось и такое. Амазонки воевали не хуже мужчин, и меня называли Ипполитой[77].

– Кем же вы командовали, царица амазонок? Женщинами?

– Роли поменялись. А жаль. Иным рыцарям, хоть они и прошли полный курс обучения, не мешало бы поучиться у женщин пускать стрелу или метать копье. Про тебя, сын Фетиды, грех было бы так сказать. Ты громаден и силен, это сразу видно, да и здоровья тебе не занимать, а мы, женщины, такие хрупкие и слабые. Зато мы нежные и мягкие, а вы грубые и жесткие. Но это как раз то, что нас привлекает. Однако и вас влекут наши ласки, любовные взгляды, наше мягкое, податливое тело, ждущее грубых объятий и властного проявления силы…

Агнес поморщилась. Черт знает что несет эта юная дама из северного графства. И ведь приходится выслушивать. Что как она намекнет на близость? Мало того, предложит тотчас же переспать с ней? А ведь к тому, кажется, идет. Чего ради тогда она затеяла этот разговор, который свелся к тому, к чему она, собственно, и вела?

Агнес вздохнула. Может, снять с себя мужской костюм да нарядиться в тот, что ей и положен? Ведь этак бог знает до чего может дойти. Эти дамочки во французском королевстве не слишком-то церемонятся со своей честью, если, едва познакомившись, торопятся задрать подол платья. Вот и Ноэль куда-то исчез. Не с той ли, другой сестрой короля, что таращила на него глаза, прямо раздевая ими!..

Пока дочь аббатисы так раздумывала, Аделаида вновь повела наступление, несколько изменив тактику:

– Посмотри в мои глаза, брат Ахилла. Они могут сказать многое. Что читаешь ты в них?