Два Генриха

– А вот платок. Он в крови! – продолжал обвинитель, заметно приободрившись и показывая всем платок в красных пятнах. – Я держал его у разбитого носа.

Судья посмотрел, кивнул и снова повернулся к хозяйке замка.

– Как ты докажешь, что эта кровь именно из носа? – спросила Адвиса. – Быть может, твоя жена в это время резала во дворе кур?

– Моя жена, многоуважаемая сеньора, в это время ходила на базар, а сам я кур не режу, – как можно мягче ответил истец. – А если бы я, к примеру, только поранил палец, то крови столько не было бы. Для этого его надо отрубить.

– Я полагаю, вина ответчика вполне доказана, – устремил судья взгляд на графиню, – а потому суд присуждает его к уплате ста сорока денье за разбитый нос и по восьмидесяти денье за каждый выбитый зуб. Итого обвиняемый должен уплатить сумму в триста денье или в пятнадцать унций серебром.

– Но у нас нет таких денег, где мы их возьмем?! – заголосила жена крестьянина. – Ведь это цена целого стада коров! Да и за что мы должны платить, если мой муж отвесил оплеуху негодяю, оскорбившему его жену!

– Значит, – заканчивал свое разбирательство судья, – обвиняемый по-прежнему считает себя невиновным?

– Да, я невиновен! – высоко поднял голову крестьянин. – Все, что говорил тут этот человек – выдумка!

– Нет, ты виновен! – бросил ему в лицо его оппонент.

– Ты лжешь, хитрый Жиль!

Ряды зрителей пришли в движение, зашумели. Отовсюду слышались гневные выкрики. Однако нетрудно было понять, на чьей стороне симпатии: большинство ругало богатого соседа, указывая на него пальцами.

Судья поднял руку, призывая к молчанию, и объявил:

– Поскольку обвиняемый не желает признавать свою вину, то мы решаем доверить это дело Божьему суду, как это и было уже решено до повторного процесса. Господь укажет, виновен ответчик или нет. Обвинитель, какой вид испытания назначаете вы ему?

– Ордалия! – выкрикнул тот и вытянул руку, указывая на костер. – Пусть возьмет железо!

Над костром тем временем уже висел котел, в котором закипала вода. Рядом стоял палач, держа в руке клещи с зажатым в них слитком металла. По знаку священника он должен опустить этот слиток в горящие угли и достать, как только тот раскалится докрасна или до той степени, какую укажет представитель духовенства.

Священник, уже освятив к тому времени огонь, держа в одной руке Евангелие, а в другой распятие, обратился к присутствующим:

– Братья и сестры! Поскольку мирская власть в силу греховности своей затрудняется вынести справедливое и мудрое решение, обратимся к власти духовной и ее закону, заключающему в себе надежду и прощение грешников. Истинно говорю вам: остерегайтесь делать зло ближнему и становиться сообщниками чужих злодеяний, ибо написано: «не только творящие зло, но и соучастники их будут осуждены».

Затем он обернулся к крестьянину:

– Сын мой! Если ты виновен в преступлении, которое тебе вменяют, то я запрещаю тебе переступать порог церкви и общаться с христианами, что равносильно, как ты сам понимаешь, отлучению. Но ты избегнешь сего наказания, когда очистишься публичным испытанием. Видишь слиток в руках у этого человека? Сейчас он положит его в огонь. Когда железо раскалится до определенной степени, ты должен взять его в руку и пройти с ним пять шагов, а потом бросить. Вслед за этим твою руку обвяжут материей, которую снимут через три дня. Если ты невиновен, то на твоей руке не останется следа от ожога; так свершит свой справедливый суд Господь наш всемилостивейший. Виновным же окажется твой обвинитель, который уплатит штраф. А если рука покроется волдырями, то ты будешь изгнан со своей земли и презираем всеми за то, что пытался обмануть правосудие. Доверься же Богу, сын мой, ибо ему с небес виднее, где истина.

– Но как же… да ведь это же… – пробормотал бедный крестьянин и со страхом уставился на железо, которое палач по знаку святого отца положил на раскаленные угли.

Священник в это время, не слушая больше ни крестьянина, ни завываний его жены, поднял распятие и, держа его на уровне глаз, промолвил:

– Умоляем тебя, Владыка Небесный и спаситель наш, чтобы человек этот, коли невиновен, не получил ожоги.

Затем отвернулся и вместе с монахами затянул псалом, после чего, махая кадилом над костром, стал читать молитвы.

Едва палач сунул железо в огонь, Агнес, сидевшая рядом с графиней Неверской и внимательно наблюдавшая за всем происходящим, не выдержала:

– Это черт знает что такое! Где мы: в обществе людей или на острове дикарей? Франция – поистине варварское королевство! В Германии давно покончили с этим пережитком каролингских времен, а здесь эту навозную жижу нюхают, закатив от умиления глаза. Как жить здравомыслящему человеку в мире мерзавцев и остолопов!

– Твое возмущение мне понятно, но всем руководит Церковь, – попыталась графиня успокоить дочь аббатисы. – Кто посмеет подать голос против, не рискуя оказаться в числе изгоев или сгореть на костре?