Два брата

- Как не возьмете? - удивился Лаврентьев и даже приостановился, посматривая на молодого человека во все глаза.

- Так, не возьму...

Лаврентьев расхохотался.

- Вот сейчас и видно, Николай Иванович, что вы мужика совсем не знаете. Да нешто он согласится, чтобы вы даром?.. Ни в жизнь! У него тогда и веры не будет к вам... Боже вас сохрани! Мужик смекнет, что вы так, по-господски... позабавиться... Что вы! За свой труд да не взять?!

- Ну, положим, пустяки какие-нибудь...

- И это не дело, - берите по чести! Вы с ними торгуйтесь, нечего белендрясы-то с ними строить... Мужик над вами будет смеяться, коли вы с ним, как с младенцем, станете бахвалиться! Васильевцы - плут-мужики и ничего себе - брюхо отрастили, даром что прикинутся казанскими сиротами... Я здесь мужика знаю... Ну, да об этом нечего толочь воду-то! Коли возьметесь за дело, мы ужо обладим...

Они шли, продолжая беседу. Лаврентьев время от времени поглядывал все по сторонам улицы.

- Что это вы ищете, Григорий Николаевич?

- Вот ее самую - цирульню!

Лаврентьев ткнул пальцем на противоположную сторону улицы и прибавил:

- Пойти окорнаться, а то, сказывают люди, и взаправду детей пугаю! усмехнулся Григорий Николаевич.

"Это он все для Леночки!" - подумал Николай.

- Опосля еще к одному человечку заверну, да и гайда домой! - продолжал Лаврентьев, останавливаясь. - Что здесь хорошего? Одна пакость в городе! А вы когда домой?

- Мы завтра.

- Так прощайте, Николай Иванович! И то замотал я вас! Спасибо за помощь! Ужо мы с Еленой Ивановной приедем свои фортепианы брать... По крайности музыка у нас будет, а то что гитара?.. Ей наскучит моя гитара... Елена Ивановна музыку любит... Душа у нее... такая... чуткая... Словно струна звучит!

Когда Лаврентьев упоминал имя невесты, некрасивое, поросшее волосами лицо его умилялось, глаза светились бесконечною любовью, и в грубом голосе звучала такая нежная нотка, что Николай невольно подумал, глядя на этого "медведя": "Любит же он Леночку и как сильно любит!"

"А Леночка?" - подкрадывался вопрос.

- Не забудьте же через два дня ко мне, к вечеру, что ли... Лес тягать будем от Смирнихи! - прибавил Лаврентьев, сжимая, по своему обыкновению, руку Николая так крепко, что Николай чуть не присел.

- Ай больно? - простодушно спросил Лаврентьев, гладя своей рукой руку Николая, точно нянька ребенка. - Да, батюшке-то вашему, Ивану Андреевичу, нижайший мой поклон! Очень помог он! Кабы не он, може, генерал и слухать бы не стал Гришку Лаврентьева. Брешет, мол, все Гришка!.. Он и так глаза все пучил на меня! Теперь по крайности кум усмирять не будет... и то ладно! А до Кузьки доберусь!.. Ты не сумневайся, Иваныч!.. Для этого я и к человечку иду. У Кузьки-то все рыло в грязи, как у борова, да и кровь-то на рыле еще не засохла... Мы ее отмоем... дал бы бог до концов до его добраться!..

Он снова пожал руку и пошел в другую сторону.

Николай, улыбаясь, проследил глазами неуклюжую, мешковатую фигуру Лаврентьева и пошел вперед, охваченный мыслями о сделанном предложении. Он шел, опустив слегка голову, и в воображении произнес уже несколько превосходных речей, совершенно уничтожил своего противника, так что Присухин то бледнел, то краснел, и сила этих речей, разумеется, произвела такое впечатление, что суд, несмотря на отсутствие документов, решил дело в пользу его доверителей, - как вдруг чей-то голос сзади назвал его по имени.

Николай повернул голову и увидел перед собой ту самую "легальную грабительницу", которую он только что так назвал в своей мысленной речи. Смирнова была не одна, а с Ниной Сергеевной. Обе они, видимо, обрадовались встрече.

- Знакомых не узнаете? - весело заговорила Надежда Петровна, протягивая руку. - И забыли нас совсем. Это стыдно, Николай Иванович! - ласково упрекнула "легальная грабительница".

- И, во всяком случае, нелюбезно! Обещал приехать и... в воду канул! прибавила Нина, вся улыбаясь и по-английски пожимая руку молодого человека.

Он взглянул на нее. Она все та же: ослепительная, свежая, белая, улыбающаяся. Тонким ароматом веяло от нее и приятно щекотало нос. Платье, показалось Николаю, сидело на ней как-то особенно шикарно. И вся она была такая изящная, выхоленная, красивая. Он пошел рядом с Ниной.

- Надолго в город? - осведомилась Смирнова.

- Вчера приехали и завтра уезжаем. Отец тут по одному делу.

- А вы от скуки? - усмехнулась Нина.

- А вы, Нина Сергеевна? - переспросил с живостью Николай. - Разве вы уже соскучились в деревне? - значительно прибавил он.

Но Нина, казалось, не поняла намека и ответила:

- От скуки. Мама тоже по делам, так я воспользовалась случаем. Вот по магазинам ходили... Только ничего здесь нет. Дрянь все!

- Так мы вас будем ждать! - снова сказала Надежда Петровна. - Я все-таки рассчитываю на вас с нашей школой... И приезжайте не на день, не на два, а на неделю... Мы послезавтра домой.

- И Алексей Алексеевич без вас соскучился! - вставила Нина. - Бедному не с кем спорить!

- Не с кем?

- Не с кем! Нет достойных противников! - прибавила она тихо и при этом так ядовито улыбнулась, что Николая кольнуло.