Душман. Последний выстрел

Лавров залег за камни и первой же очередью из пулемета поджег одну из преследовавших их автомашин. В свете горящей машины он видел, как из нее выпрыгивали боевики, поэтому каждая очередь его пулемета практически настигала кого-то из них. Но это продолжалось недолго, в ответ полетели пули. Пулеметчик у боевиков был опытный и смог прижать огнем Павла к земле, не давая ему высунуться из-за камней. Краем глаза он увидел, как из салона микроавтобуса выполз Харламов и стал отползать в сторону от автомашины. Видимо, у пулеметчика закончилась лента, и пока он заряжал новую, Павел успел поменять свою огневую позицию. Положив рядом с собой две «Мухи», он снова прижал приклад пулемета к плечу. Заметив, что один из боевиков собирается поменять позицию, он тут же взял его на прицел. Боевик выскочил из-за горящей автомашины и успел сделать всего два шага, как Павел срезал его пулеметной очередью. Неожиданно боевики прекратили стрельбу. В воздухе повисла тяжелая тишина, разрываемая треском патронов в горящем автомобиле.

***

Павел посмотрел на восток. Небо там посерело, а горные вершины окрасились в розово-золотистый цвет. Пуля снайпера сбила с его головы кепку.

«Неплохо стреляет, – подумал он. – Видимо, не учел силу ветра, а иначе бы снес полголовы».

Недалеко от него застучал автомат Харламова. Еще одна пуля от СВД, как новое приглашение к разговору, отщепила кусок валявшейся рядом с ним доски. Выстрела он не услышал, но удар пули, ее энергетика была настолько высокой, что Лавров почувствовал это спиной, каждой частичкой тела. Автомат Бориса продолжал все также стрелять, не давая боевикам возможности выстрелить в их сторону из гранатомета.

– «Душман»! Уходи, я прикрою тебя, – выкрикнул ему Харламов, – а иначе мы оба погибнем здесь. Я им все равно не дамся!

Лавров вдруг почувствовал какую-то волну слабости. Ему сильно захотелось спать. Он знал, что этот симптом связан с потерей крови. Он посмотрел на свои ноги, каких-либо ран он не увидел. Он скорее почувствовал, чем увидел у себя на боку кровавое пятно. Он расстегнул куртку. Так и есть, пуля, похоже, зацепила ему бок. Задрав рубашку, он взглянул на рану, которая показалась ему несерьезной, так как прошла по касательной. Он сжал зубы и закашлялся от дыма, который ветер гнал от догоравшей на дороге машины. Выглянув из-за камня, он всмотрелся в картину боя. Линия нападавших боевиков пролегала в метрах восьмидесяти от его огневой точки. Автомат Харламова уже не стрелял. Боевик, пообещавший всадить Павлу пулю в живот, лежал к Павлу ближе всех, и он, прицелившись в него из пулемета, нажал на курок. Цепочка фонтанчиков потянулась в сторону боевика, он несколько раз дернулся и затих. Неожиданно автомат Бориса вновь ожил. Он успел дать несколько очередей, прежде чем снайперская пуля ударила его прямо в сердце, затем вторая, туда же.

Лавров чувствовал, что начинает терять сознание от потери крови. Исход боя был уже ясен. Он достал из кобуры пистолет и взвел его. Павел глубоко вздохнул, в его глазах плавали черные круги, а сознание отчаянно цеплялось за солнечный свет, яркую синеву неба.

Он уже не видел, как группа из пяти разведчиков перебежками приближается к его огневой позиции. Заметив разведчиков, один из боевиков дал очередь в их сторону, но не попал. Забыв о Лаврове, боевики переключились на российских разведчиков и начали стрелять в них. Снайпер разведчиков выстрелил один раз, пуля вошла прямо в лоб боевику, вырвала, создав эффект вакуума, из затылка целый шлейф крови. Он, молча, взмахнул руками и повалился на землю. Пули свистели над головой, но разведчики этого не замечали. Они были в ярости. Не всякий знает даже из тех, кто воевал, каких глубин и какой мощи достигает человеческая ярость. Они сошлись с боевиками в рукопашной. Никто из них не проронил ни слова, никто даже не выругался матом. Они молотили друг друга прикладами автоматов, резали тела ножами, грызли врагов зубами.

Павел увидел, как по опустевшей дороге к нему бегут разведчики. Последнее, что увидел он, было голубое, до страшной синевы, небо. Его сердце быстро затихало и стало останавливаться, так как перекачивать по венам было уже практически нечего. Павла захлестнул какой-то жар, пробежавший напоследок по всему телу, и он окончательно потерял сознание.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Лавров вышел из здания военного госпиталя и неторопливым шагом направился к остановке общественного транспорта.

– Женщина! Я доеду на вашем автобусе до железнодорожного вокзала? – спросил он у кондуктора.

– Да, – коротко ответила она и отошла в сторону, пропуская его внутрь автобуса.

Одежда Павла не вызывала ни у кого удивления. Сейчас многие мужчины носили камуфлированную военную форму. Сев на сиденье, он закрыл глаза. Солнечный луч, словно озорной мальчишка, пронизывал зеленые кроны деревьев и бил ему прямо в глаза.

– Мужчина! Вы спрашивали про вокзал? Выходите.