Душа Пандоры

Обескураженная его словами, Деми так и не нашлась с ответом и молча смотрела, как он уходит.

Когда Ариадна влетела в ее комнату – лицо бледное, с лихорадочными пятнами румянца, золотые волосы разметались по плечам, – сердце тревожно кольнуло. Следом вошли мрачные Харон с Никиасом, что подтвердило опасения Деми: хорошие новости ее не ждут.

– Я нашла Медею, – выпалила Ариадна. – Ее… ее заключили в Тартар.

– Тартар. – Она заглянула в омут собственной памяти в поисках ответов. – Глубочайшая бездна мира, самое жуткое место в царстве Аида.

– И самая страшная тюрьма.

– Тюрьма? Ах да, Зевс же низвергнул титанов в Тартар.

– Не только Зевс и не только их, – подал голос Никиас.

Деми вопросительно взглянула на него, но ответила всеведущая Ариадна:

– Первым, кого заключили в Тартаре, был Тифон, сын Геи, которого она породила, чтобы отомстить Зевсу за то, что он сделал с ее детьми-титанами.

Деми мысленно улыбнулась, подумав: в какой-нибудь школе Изначального мира каждая инкарнация прекрасной царевны наверняка была бы любимицей всех учителей.

– Боги спокойно жить не умеют, да? – со вздохом поинтересовалась она.

Ариадна мягко улыбнулась, словно прося прощения за весь пантеон богов.

– Зевс своими молниями отрубил Тифону всю сотню его драконьих голов, но это не помогло уничтожить сына Геи. Потому Зевсу пришлось отправить его вслед за титанами.

– Месть не удалась, – мрачно усмехнулся Харон.

– За ним последовали и другие монстры и создания. Все монстры и все создания, включая самих богов, которых нельзя убить, в наказание отправляются в вековечную тьму Тартара.

– Но разве Медея неуязвима? – удивилась Деми.

– Нет. В ней, внучке Гелиоса, течет божественная кровь, но ее недостаточно, чтобы стать бессмертной.

– Тогда почему ее заключили в Тартар?

– Порой смерть слишком мягкое наказание, – сухо сказал Никиас. – Убьют Медею, та переродится, с памятью о прошлой жизни или же без. Первое хорошо для нее тем, что она вспомнит все свои колдовские фокусы. Второе – тем, что не вспомнит, что натворила, сколько сгубила душ.

– Выходит, кто-то хочет, чтобы Медея жила и… помнила, – медленно сказала Деми.

– В Тартаре она такая не одна, – объяснила Ариадна. – Есть еще данаиды, пятьдесят дочерей царя Даная, убившие своих мужей в брачную ночь[42]. Иксион, первый человек на Земле, умышленно убивший своего близкого родственника[43]. Тантал, который убил собственного сына и подал его в качестве главного блюда на пиршественный стол для богов Олимпа[44].

– З-зачем? – выдавила Деми.

Никиас пожал плечами.

– Тантал отчего-то решил, что это лучший способ проверить, действительно ли боги знают обо всем на свете. В Тартаре заперт и Сизиф[45], история которого наверняка тебе знакома.

Деми помолчала, размышляя.

– Вот почему Медея не объявилась, когда в Алую Элладу вернулась я.

Она прикрыла глаза на мгновение. Последние страницы ее дневника были посвящены пронизанным теплом словам Ариадны о ее настойчивости, решимости идти до конца. Деми не имела права ее подвести, не могла обмануть ее ожидания.

– Значит, в Тартар?

Глава двадцать вторая. Тартар

Теперь, когда правда оказалась прямо у них под ногами, Кассандра решила сопровождать Деми. Наверняка не только из-за важности встречи с Медеей, но и из-за вероятности стать свидетелем события, о котором в будущем будет говорить вся Алая Эллада. Пифос, который пророчица искала все свои жизни, был близок к ней как никогда.

За Ариадной, к огорчению Деми, прислали гонца, Искру Гермеса. Кому-то из высокопоставленных особ немедленно требовалась помощь плетельщицы зачарованных нитей. Харон и Кассандра… Их отношение к Деми сложно было обозначить одним-единственным словом. Но чего не хватало в этом клубке эмоций, так это симпатии и тепла. Никиас… С ним выходило еще сложнее.

Однако их прохладное (или просто запутанное и с трудом поддающееся объяснению) отношение к ней – меньшее из зол, что ее окружают. Чтобы увидеть большее, достаточно обратить взор к небу. Как только пифос будет найден, всему этому наступит конец. Что придет следом, Деми не знала. Нечто новое, нечто совершенно другое.

Как только Харон перенес их в царство Аида и сумрак сомкнулся вокруг, Кассандра вынула что-то из подвешенного к поясу мешочка. На первый взгляд показалось, мелкие рубины, на деле же – зерна граната, лишь недавно вынутые из свежего плода. Пророчица закопала их в землю.

– Есть путь в Тартар и иной, но путь этот обходной, долгий, – объяснила она. – А времени на поиски пифоса мы и без того потратили немало.

Слово «немало» едва ли могло вместить в себя все века, потраченные Кассандрой, Ариадной и другими инкарнатами на поиск Пандоры, все пройденные ими пути, но подбирать другое она не стала. В сознании Деми сложился образ человека, который не любит тратить время зря. Который ценит его, даже невзирая на уже прожитые жизни и те, что еще предстоит прожить.