Душа на осколки

Девушку разрывали на части сомненья. Она очень хотела быть с ним всегда, на всех уровнях, во все времена. Хотела прожить долго и счастливо вместе. Так долго, сколько позволит ее собственная жизнь, а потом еще чуть-чуть, благодаря дарованным уже им и их совместными детьми годам. Хотела услышать клятву от него в храме, но как же страшно было возвращаться в место, в котором все началось, будто отматывать время вспять.

Экипаж остановился на слишком хорошо знакомой опушке, у каменной арки ворот обители. Первым вышел Ринар, а Альма еще долго сидела в карете, не решаясь даже взглянуть на место, когда-то названое ее домом.

— Альма, солнце садится, нужно поторопиться.

Кивнув, девушка собрала силы в кулак, заставила себя выйти экипажа, вскинуть голову, с горечью осознать, что в ее мире за эти годы изменилось все, а здесь не изменился ни один камушек, только могил во внутреннем дворе наверное стало больше… Больше всего Альма боялась узнать, что наставниц уже нет.

Ринар держал ее за руку, когда они вошли во двор обители, когда обогнули центральное здание, служившее домом для наставниц и послушниц, направились прямо к небольшой часовне.

Не строились отдельных храмы для лордов и людей, никто не ставил под сомненье существование рая и ада, бога и дьявола. Просто правили они в разное время. Днем — время людей и их покровителя, ночью — лордов, а полукровки справляли обряды в зависимости оттого, кем ощущали себя больше.

Альма помнила: как в этой часовне несколько раз действительно венчались, благословляли рожденных детей, но больше отпевали усопших.

На входе их встретил единственный местных мужчина — ключник и пономарь. Он поклонился лорду, протягивая мантии. Альма его узнала, очень хорошо узнала, сердце тут же забилось быстрее, а он ее нет, даже взгляд не поднял, протягивая черное одеяние.

— Умница, — видимо, чувствуя, что она сейчас не в состоянии справиться даже с такой элементарной вещью, как облачиться в мантию, Ринар сам накинул ее на плечи Альме, покрыл голову капюшоном.

Потом так же за руку подвел к готовому уже к церемонии алтарю, набросил мантию уже на свои плечи.

Вести церемонию должна была одна из наставниц. Ее Альма помнила, Грэта. Вот только на этом заканчивались все воспоминания.

Сама церемония прошла для Альмы как в тумане. Горели свечи, пахло странно, лишь в середине молитвы она вспомнила, как боялась, что храм ее не впустит. Он впустил. Молния не ударила в крышу, высшие силы не закрыли дверь перед ее носом, даже подол платья не загорелся от свечи.

Женщина с книгой в руках читала молитву, Ринар держал Альму за руку, вглядываясь в лицо, она сама… не знала, что испытывает.

— По доброй воле совершается сей союз?

— Да.

— Да.

— По любви он свершается?

— Да.

— Да.

Косые лучи заходящего солнца затопили храм. Такое впечатление, что к ним в гости действительно пожаловал покровитель людей.

Альма чувствовала себя странно. У нее то и дело возникало впечатление, что это уже когда-то происходило. Она уже стояла в храме, держа за руки Ринара, смотря в его серые для кого-то безразличные, а для нее горящие теплом глаза. Что им уже читали древние молитвы, уже задавали эти вопросы, последние лучи солнца скользили по полу, постепенно освобождая место ночной тьме, тоже наведавшейся погостить на их церемонии.

Наставница, исполняющая роль жрицы, отложила книгу, беря в руки посудину. В ней — обычные кольца-ободки. Такие, как носят люди, полукровки, лорды. Все, вступившие в брак. Несмотря на то, что Ринар был женат, на его пальце кольца Альма не видела никогда. Ни раньше, в юности, ни позже, когда он вернулся в ее жизнь. Так и теперь по его безымянному пальцу только плелся узор.

— Обменяйтесь, — жрица терпеливо ждала, пока Альма сумеет взять золотой ободок дрожащими пальцами, кивнула, позволяя поднять его, когда кольцо все же упало, даже ободрительно улыбнулась, мол, ничего страшного… А у Альмы руки задрожали еще сильней. Это ведь плохой знак — когда кольцо падает.

Ринар с задачей справился быстрей, его руки не дрожали, ладоши не были мокрыми, и ноги вряд ли подкашивались. Он просто снова сделал то, что хотел — хотел ее всю, теперь она точно его. Вся. По всем законам, обычаям, правилам. И вопреки всем законам, обычаям и правилам она тоже его.

— Закрепите союз, — жрица отступила, склонив голову, последние лучи заходящего за деревья солнца поглотила тьма, а Ринар притянул Альму к себе, накрывая дрожащие губы своими. В храме, пожалуй, целовать принято не так, но их никто не останавливал. Наставница терпеливо ждала, пока жених оторвется от невесты, и лишь потом так же церемониально объявила их мужем и женой, во второй раз.

* * *

— Я бы хотела…

— Что, душа моя? — Ринар прижимал ее к своему боку, все так же чувствуя, как тонкое тело подрагивает.

Она сбросила с головы капюшон, теперь оглядываясь по сторонам. За спиной — часовня, перед глазами — обитель, в окнах столовой горит свет, а еще он горит в нескольких комнатах: в одной из спален послушниц, нескольких наставниц, в кухне…