Душа моего духа

На самом деле ничем порочным он не занимался. За годы своей разнообразной карьеры он научился обращаться с женщинами. Сначала это были его клиентки, подающие на развод, потом — те, кто притворялся, что им интересны его политические убеждения и его попытки стать правителем. Макс знал, как держать женщин под контролем, не выходя за рамки приличия, но при этом поддерживать их интерес. Вот он и пользовался этим знанием в очередной раз. А на что ему было жаловаться? В том, далёком прошлом ему хронически не хватало времени на парусный спорт — его единственную верную любовь. А теперь он целыми днями пропадал в море, да ещё и в компании очаровательных зрительниц, которые бездыханно следили, как наливаются его мышцы под тонкой рубашкой, когда он поднимает паруса.

— Вот смотрите: ослабив шкот, я поднимаю грот, — говорил он, наблюдая за их зачарованными лицами. — Вы понимаете, для чего я это делаю?

Большинство клиенток отвечали невпопад, используя свои собственные термины типа: “Ну вот вы поднимаете задний парус за ту верёвочку…”

Макс подбадривающе кивал в ответ. Глядя им в глаза, он продолжал: — Я делаю это, пока фал не вытянется до места…

В этот момент его клиентки шумно сглатывали и краснели, и ему приходилось приостанавливать урок, чтобы дать им возможность выйти из оцепенения.

Вначале у Макса появилось несколько завистников, но им не за что было зацепиться. В образе Диего Анкири, Макс оставался неизменно вежлив при любых обстоятельствах, и ни одна из женщин никогда не жаловалась на него. Оставленные ему чаевые он щедро делил с остальными инструкторами, и при этом никто не догадывался, что он не оставлял себе ни монеты из этих денег, небрежно брошенных его клиентками на стойку бара. Завистники, было, устроили за Диего слежку, но их злые намерения рассосались, когда они увидели его в конце рабочего дня. Он сидел на набережной и смотрел на море. На его лице отражалось такое страдание, что, вместо того, чтобы следить за ним и дальше, мужчины затолкали его в прибрежный ресторан, где они все вместе долго и целеустремлённо напивались, не задавая лишних вопросов.

Максимилиану Рекару некуда было возвращаться, и ему не хотелось двигаться вперёд.

* * *

Найли

Когда Найли вернулась в свою городскую квартиру, там её ждала целая куча сообщений. Родители нервничали по поводу её отсутствия, хотя она и сказала им, что отправляется в круиз. Директор больницы интересовался её планами на будущее.

“Надеюсь, вы понимаете, Доктор Стоун, что мы должны были серьёзно отнестись к случившемуся и принять все меры предосторожности, но теперь мы с нетерпением ждём вас обратно. Я не хочу, чтобы вы увольнялись, поэтому я оформил вам бессрочный отпуск”.

Найли поморщилась. Директор больницы был прав, и ей не за что было его винить. Он поступил с ней справедливо. А вот Даниэль… Бывший любовник оставил ей несколько сообщений и даже писем.

“Детка, теперь, когда всё позади, я надеюсь…”, “наши рабочие отношения не связаны с нашими личными отношениями”, “твои родители сказали мне, что ты уехала в круиз. Это на тебя не похоже…”

Было также и несколько сообщений от её друзей. Им, наоборот, понравилась идея о круизе, и они надеялись, что, вернувшись, она сможет забыть о случившемся с ней кошмаре.

Круиз. М-да, этот “круиз” оказался очень интересным. Найли деловито стёрла все сообщения, потом выбросила автоответчик и письма в мусорное ведро. После этого она позвонила родителям и бодрым голосом сообщила, что у неё всё в порядке. Запаковав свои вещи, она выставила квартиру на продажу.

Найли арендовала небольшой коттедж за городом. Его хозяева очень обрадовались её желанию заняться их заросшим садом. Однако, когда она натянула перчатки и вышла в сад с набором блестящего садового инвентаря, у неё опустились руки. Она должна была быть в другом месте, на другой земле, с Тином, восстанавливая сожжённый материк.

Тин снился ей почти каждую ночь. Он смотрел на неё светящимися глазами, и Найли не могла понять выражение его лица. Когда она протягивала руку, чтобы дотронуться до него, он исчезал, и оранжевое пламя поглощало всё вокруг. Иногда ей снился вулкан. Она стояла на краю жерла, потом делала шаг и прыгала вниз. Найли просыпалась, как в детстве, от неожиданного ощущения полёта, но приятным оно не было. Сжимая в руках промокшую подушку, она судорожно хватала ртом воздух. По охрипшему голосу она догадывалась, что кричала во сне. Но иногда её посещали и хорошие сны — тёплые прикосновения, глубокие поцелуи, ощущение того, как всё в ней тянется навстречу тому единственному мужчине, который свёл с ума одну из самых здравомыслящих женщин Большой земли. И ещё: ей часто снились бабочки. Они с Тином лежали в траве, а над ними кружились две самые обычные бабочки-капустницы. Найли оставалось только удивляться странным играм своего подсознания.