Дурные

Лана обернулась: если бы тот, кожаный в бурке, заинтересовался, кто такая Нелли, наверно, пришлось бы что-то для него придумать, но он не заинтересовался. Он был глубоко и надолго занят и руководил подъехавшим подъёмником, чтобы подцепить и перетащить пустую будку куда-то ещё. Стекло на ней всё замызгалось, и на нём ничего уже было не разглядеть.

Лана не стала ожидать, когда он кончит, и, поднявшись, двинулась в путь.

Размоченный взгорок здесь переходил в мелкую боковую дорогу и выворачивал на широкое шоссе. Оно было пусто, и дождь поливал его на всём протяжении, заставляя асфальт поблёскивать мелкими сырыми звёздами. Отбойник уклонился в сторону на въезде, пропустив Лану внутрь, на трассу, и дальше побежал вперёд монотонной линией, посверкивая иногда красными огоньками в тёмном воздухе.

Она прошла немного по шоссе и остановилась под запрещающим знаком высоко на столбе. Трасса была тут не для пеших. Вряд ли стоило рассчитывать далеко уйти по ней на ногах. Но никого не появлялось больше на этих полосах, под этим небом. Оставалось идти, сколько получится идти, и надеяться, что…

Резкий стрёкот нагнал и стих возле неё, когда она уже медленно продвигалась по краю дороги. Совсем молодой голос окликнул с сомнением:

— Эй?

Лана повернулась. Рядом с ней остановился мотоциклист.

— Эй, — повторил он ещё неувереннее. — Подкинуть?

— А есть куда? — уточнила Лана.

— Ну, я так-то проезжаю туда-сюда, — он выглядел непропорционально длинным и вытянутым, даже сидя, тонкие, как у богомола, руки и ноги обхватывали мотоцикл, на узком тростиночном теле голова в шлеме казалась слишком большой, и было странно, что она не падает и не перевешивает его туловище. — Из точки А в точку Б получается обычно. Тебе по пути?

— Да, — подумав, кивнула Лана. — Да, похоже.

Она обошла его, попутно стирая с рук прилипшую землю о белую кофту — всё равно она уже не была белой. Мотоциклист повращал своей большой головой, следя, как Лана передвинулась в свете фонаря.

— Из каких подземелий ты сюда выбралась? — вполголоса удивился он.

— Меньше знаешь, крепче спишь, — Лана кинула взгляд на зеркало сбоку, но оно было почти полностью заляпано грязью и отсветами огней, так что отражение разобрать не получилось.

— А как зовут? — поинтересовался мотоциклист тихо, пока Лана усаживалась у него позади. На спине его куртки растянулась подвыцветшая вышитая надпись — «Schakal».

— Элеанор Ригби, — зачем-то представилась Лана.

Мотоцикл застрекотал, и они помчались сквозь потёмки по мокрой трассе.

От мелькания огней и монотонного рыка легко могло заклонить снова в сон, даже рукам, оцепившим тростиночную спину, было просто не расцепляться — так и остаться на месте в захвате, надёжном и слитном, не требующем контроля. Мимо пронёсся рекламный щит — незадачливая девушка-рыба с потёкшими ресницами попалась на крючок, и чуть видная натянутая леска удерживала её, пока вырвавшийся пузырик воздуха плыл на поверхность. «А ты в нашем домике?» — спрашивал слоган. Лана даже повернула голову, но с другой стороны щита был лишь голый металл.

Постепенно на трассе становилось не так уже пусто. Тут и там светились фарами тёмные силуэты авто. Они редко обгоняли — успевали только промчаться смутными призраками по соседней полосе и исчезнуть позади. Мотоцикл ехал очень быстро. Может, это сам он был призраком.

Ещё один щит промелькнул на краю дороги. «Wach auf, ich suche dich»34 — сообщалось на белом фоне.

Надо было, наверно, попросить его снять шлем. И куртку заодно тоже. Хоть под ней и прощупывалась нормальная спина, но лучше бы было убедиться, что впереди не сидит и в самом деле богомол или паук-сенокосец.

— А почему ты Шакал? — всё же поинтересовалась Лана.

— А почему ты Ленора? — подхватил тот.

— Элеанор, — поправила Лана. Зачем он так некстати с Ленорой…

Приёмник где-то на боку — странно, не было вначале никакого приёмника — щёлкнул и зашуршал, напевая: «Friday morning at ni-i-ine o'clock she is far away…»35 Лана приподнялась, будто хотела расцепить руки, но они не поспешили расцепляться. Мотоцикл чуть подался в сторону: перед ними сбавлял ход старенький обтрёпанный десятками жизней грузовичок: низкие борта не скрывали, что в кузове ничего нет. Позади кабины кто-то вывел: «Надо только выпить море»36.

Заглядевшись, можно было не обратить внимания, как с другого боку притирается и притормаживает, давая обогнать себя, фургон или микроавтобус с жёлтой рекламой в окнах — «Стёкла. Стенки. Сталелинейный». Лана обернулась вовремя — и даже дёрнулась к нему в попытке схватить рукой. Фургон не дался. С места водителя посмотрела недоумённо личина. Рот жевал красный блин щёк.

— Вот они! — в злобном торжестве выдохнула Лана. Мотоциклист повернул к ней голову — видимо, не расслышал — лицо почти ещё подростка с кустистыми чёрными бровями за стеклом шлема. Впереди, свернув шею, надвигалась грузовая фура — будто ткнулась во что-то перед собой, и теперь её разворачивало и тащило поперёк трассы, заваливая набок.

— Осторожно! — во всю громкость крикнула Лана и расцепила руки.