Дурная кровь

Спотыкаясь на обломках игрушек и ощущая какой-то неприятный хруст под подошвами, охотник отправился за колдуньей. Борька семенил следом, одновременно пытаясь отцепиться от мелюзги:

– Я всё объясню! Будь здорова, милая! Я ничего плохого… Ты не подумай… Нет, золотко, это не отрывается… О, ну теперь отрывается. Нет, не трогай папин сюртук. Пожалуйста! Что ж, это уже не отстирать. Теперь это твой сюртук…

Вторая комната не сильно отличалась от первой. На уроненном шкафу восседали близнецы с настолько шаловливым видом, что, проходи они просто мимо, всё одно именно их обвинили бы в крушении. Оба с нескрываемым восторгом играли в волшебных сверкающих нитях, как котята в клубке пряжи. На кровати же, подогнув под себя ноги и напевая детскую глупую песенку, сидела колдунья. Она собирала нити на пальцы, как на крючки, и не выглядела ни похищенной, ни растлённой.

– Верд! – Талла вскочила ему навстречу, но запуталась в серебристых нитях, упала навзничь и засмеялась. – А меня похитили! – торопливо наябедничала колдунья.

Верд перевёл многозначительный взгляд на Борьку. Дескать, объясняйся давай.

– Виноват! – не стал отпираться тот.

– Он виноват, – кивнула конопатая и протянула кота: – Хотите за это Барсика подержать?

Верд воздержался, хотя весь вид животного говорил о том, что он готов отправиться хоть шваргам на ужин, лишь бы подальше от маленькой чертовки.

– Много теряете, – заключила та и покрепче стиснула питомца, отчего у бедняги полезли из орбит глаза.

– Мау! – укоризненно сообщил Барсик наёмнику.

– Апчхи! – чихнула ему в загривок маленькая хозяйка.

– Дай! Дай! – потребовали близнецы, увидев, что до любимца семьи добрался кто-то ещё. На котовьей морде отпечаталась бесконечная скорбь.

– Да оградят меня боги… – Санни осенил себя знаком Ножа, но вовремя исправился и вместо этого осенил Ключом присутствующих: – Да благословят они сей гостеприимный… Ай! – Он наступил на что-то возмущённо пискнувшее и ошалело закончил: – Дом…

– А вы, дяденька, Барсика благословите? – Конопатая подняла кота за заднюю лапу, всячески демонстрируя служителю, что зверь тоже нуждается во внимании.

– Нет, я! Нет, мне! Апчхи! – потребовала вторая сестричка, отлипая от отцовского сапога и набирая разгон. Посередине комнаты она споткнулась, упала и завыла.

Борей посмотрел на это дело, оценил ущерб сюртуку, на который едва закончил отрыгивать ужин карапуз, и тоже взвыл:

– Я не знаю, откуда они берутся!

– Тебе рассказать? – предложил Верд.

– Что рассказать? – мгновенно заинтересовалась Талла.

– И мне! И нам! – поддержали детишки: как так, интересное – и без них?!

Санни озирался с таким видом, словно был единственным, кто понимает Барсика. Судя по тому, как они переглядывались, эта парочка готовилась совместно задать стрекача.

– Я знаю, откуда берутся дети! – дёрнул острым подбородком Борька и тут же опечаленно вздохнул: – Я не знаю, откуда взялись эти…

Верд подцепил пальцем подбородок светленькой девочки, покрутил её личико из стороны в сторону, скептически сравнивая с оригиналом:

– Ну, к этой ты точно как-то причастен.

– И её мне подкинули! Но я никак не могу доказать Ласке, что это сделала одна из её работниц! Стоит за них горой и… – Борька бессильно сполз по стеночке. Младенец, закончив своё младенческое дело, чихнул и пополз изучать Барсика. – А потом мне подкинули их, – кивок на близнецов, – и её, – кивок на носительницу конопушек, защищающую мяучущую добычу от родственников, – и остальных… Понимаешь, Верд? Они как сговорились! Ни одна нянька не берётся сидеть с ними дольше недели, последняя только что сбежала! А тут ещё этот проклятый кот! А-а-а-а-апчхи! А у нас на него аллергия! Притащили тварь с улицы и выкинуть не даю-у-у-у-ут!

– Барсика не отдам, – категорично заявила конопатая. Рядом с ней, уперев кулачки в бока, встала сестра, а близнецы поддержали криком. Кажется, единственным, готовым пожертвовать всеобщей любовью из-за аллергии, оставался сам Барсик.

– Понимаешь теперь? – поднял на охотника лисьи глаза Борька и зашуганно прошептал: – Я схожу с ума! А-а-апчхи!

– Я тебя придушу, – пообещал охотник.

И правда, придушить бы. Заслужил. Но колдунья лукаво сверкает глазами, и лицо её выражает безграничную любовь ко всем живущим на свете детям. По крайней мере до тех пор, пока они живут на достаточном расстоянии от неё.

– Я их вылечу только, а потом души, – попросила она.

«Пожалуйста!» – Борей, судя по всему, не только заочно соглашался с наказанием, но и умолял осуществить его немедленно.

– Прости, друг! У меня не было выбора, кроме как похитить твою колдунью! Я же видел, что ты с неё пылинки сдуваешь! Нипочём не отпустил бы добровольно… Да и, признаться, я очень испугался, что она может отказать. И она не испугалась вовсе… Считай, добровольно пошла!

– Вообще-то он меня не совсем похитил. – Закончив с мальчишками, Талла поманила к себе старшую девчонку, но та категорично показала язык, выражая своё мнение о ворожбе. – Борька по дороге всё объяснил, и я пошла. Простите, что напугала. Надеялась, что сама вернусь, прежде чем вы меня отыщете…