Дурная кровь

Верд ещё раз глянул на дурную девчонку. Красивую, как весенний рассвет, растапливающий слежавшийся грязный лёд. На Санни, сосредоточенно надувающего щёки в попытке наклониться и пристроить спёртый у Врана нож для писем под рясой…

Наверное, изменился сам Верд. А из-за кого – не всё ли равно?

Оставить Таллу одну в комнате оказалось не намного легче, чем вчера. Он сухо поцеловал её в лоб и смотрел в ноги, пока не запер вновь разделившую их дверь. Только на этот раз колдунья не билась в неё с рёвом, а тихонько поскреблась, зная, что мужчина никуда не денется, и проговорила:

– Не бойся, я рядышком.

Верд криво ухмыльнулся сначала, но почти сразу понял: простые слова и правда помогли, успокоили.

Деловито кивнув другу, Санни удалился в сторону тронной залы: ему полагалось заговаривать Кару, отвлекая от любых подозрений, но и на рожон не лезть, дабы не пришибли ненароком. Верд остался сторожить: без званой гостьи всё одно не начнут.

Глава 23 Четвёртый дар трёх богов

Мало кто по-настоящему понимал, что их ожидает. Все вместе, колдуньи, охотники и Санни в качестве единственного представителя нормальных людей, столпились у толстых деревянных дверей, покамест не распахнутых. В огромном зале они поместились бы с лёгкостью, но в коридорчике часто сталкивались, наступали друг дружке на ноги, шикали. Наивные! Никто не ждал от заботливой матушки Кары подвоха. Никто, кроме Верда, с показушным равнодушием стоящего чуть поодаль от Таллы, которую привели под конвоем. Наёмник скрестил руки на груди, хмурился и смотрел только прямо, чтобы не соблазниться и не дать в морду тощему долговязому Неру и Ранну, точно и не замечающему, что сжимает предплечье девчонки до синяка.

Санни стоял рядом и, видимо для разнообразия, помалкивал. Он вообще не был уверен, что его не вытолкают из дома али не принесут в жертву во время кульминации всеобщего веселья. Кара долго вспоминала, где видела толстячка, хотя всего полдня прошло с тех пор, как она могла разглядеть его куда детальнее, чем ныне. В конце концов просто отмахнулась, мол, не отвлекай, но не стала ни одаривать милостью, ни, слава богам, казнить. Слушать, впрочем, тоже не стала, так что служитель вынужденно переложил ответственность за выполнение своей части плана на многострадальную Троицу и принялся усердно молиться.

Талла выглядела решительной и настолько демонстративно не напуганной, что подмывало напомнить ей, что они, вообще-то, тут не на увеселительной прогулке.

Подождать пришлось хорошенько. Не то Кара напоминала, кто здесь хозяйка, не то попросту не рассчитала время и завершала последние приготовления, катаясь по тронному залу суетливым колобком. Но миг настал: обе широкие створки дрогнули, заскрипели… и застряли на четверти пути, оставив на полу светлые царапины. Кара попыхтела ещё немного. Одна створка, которую открывали почаще, поддалась; вторая – ни в какую. Колдунья судорожно искривила губы и, ткнув в двух охотников крепкой наружности, указала большим пальцем на двери. Чести отворить непреклонную створку удостоился Верд. Он безропотно шмыгнул в залу и, повинуясь приказу, одновременно с Ранном закрыл двери. Чтобы снова открыть их, уже с достоинством и подобающей случаю торжественностью.

Да уж, хозяйка подготовилась к встрече. Платье в пол, белоснежное, точно нарочно показывало схожесть с Таллой. Хотя как предугадать могла? Никак, ясно. Однако ж если дурная в своём наряде походила на голубку, рвущуюся в небо, то Кара не иначе утопница: с сероватым лицом, впалыми глазами… И куда румяные пухлые щёчки делись? Пугающая то была красота, жуткая. Но всё ж красота. Края рукавов с прорезями для ладоней стелились по полу, длиннющая накидка тянулась дорожкой следом за колдуньей. Королевы такие не всегда носят: тончайшей выделки, прозрачная, точно паутинка, колыхающаяся от каждого шага и случайного сквозняка.

Она дождалась, пока мужчины одновременно резко распахнут двери, точно так же распахнула объятия и растянула губы в обманчивой улыбке мёртвой красавицы, ползающей по зыбкой жиже болота.

– Девочки мои! Сёстры, дочери, любимые! – Она покачнулась. Ранн подставил плечо – придержать, но Кара отпихнула его, нетерпеливо приглашая столпившихся в зал: – Заходите, родные мои! Последнее усилие нам осталось, единый раз рванём – и кончится лихое время. Садитесь, рассаживайтесь, милые! Заждались вас ваши места…

Она вцепилась острыми коготками в первую попавшуюся колдунью. Потащила, подавая пример, усадила на один из двух десятков резных стульев, разбегающихся от трона вдоль стен, расправила её одежды, словно сидеть здесь предстояло ещё очень долго и ни одна складочка не должна была испортить вид чудесной статуи.

Кара направилась к трону, но на полпути приметила среди неуверенно озирающихся и присаживающихся на краешки стульев девушек Таллу. Почти бегом приблизилась к ней, поймала ладони, заглянула в синие глаза:

– Всё будет хорошо, девочка моя! Ты пришла, ты одумалась, я знала, что ты всё поймёшь!