Духи рваной земли

Брент приник к щели. Снаружи все оставалось тихо, и только две слепые лошади ржали, пытаясь выбраться из глубокой воронки. Потом из-за повозок донеслись громкие яростные голоса спорящих мужчин.

– Скажи еще раз, как он получил нас с Иветтой, – предложила Долорес.

– Gris beeolaron me ermanas! – крикнул Брент.

– Он изнасиловал меня! – добавила его сестра. – Он меня изнасиловал!

Спор за стеной на колесах разгорался, и в груди ковбоя затрепетали крылья надежды.

С крыши донеслись шаги. Длинный посмотрел на Брента.

– Смени его там. И прихвати с собой пару железных штырей.

– Хорошо.

– Если чувствуешь, что силы есть, надень табард.

– Не смогу.

– Поднимайся на крышу и не высовывайся. – Длинный в упор посмотрел на Брента. – Если они не уступят, придется снова устроить представление.

– Знаю, знаю, мы не благородные герои.

Ковбой повесил на шею подзорную трубу, забросил на здоровое плечо винтовку, прихватил несколько полных магазинов, сунул в карман левого сапога два железных штыря и направился к восточной двери. Сердце колотилось в груди, и стук отдавался в голове и левой руке.

– Брент! – крикнула Долорес.

Он оглянулся.

– Я вернусь, и со мной ничего не случится.

– Я всегда ругала тебя за то, что не прощаешься по-человечески.

– Надеюсь, мы не прощаемся.

– Обними меня хотя бы.

Брент подошел к сестре, наклонился и обнял правой рукой за плечи.

Прижавшись лицом к пропитанной кровью рубашке, женщина прошептала:

– Если тебя подстрелят, я… я…

– Меня не подстрелят. – Брент чмокнул ее в щеку. – Люблю тебя.

– Я тебя тоже. – Долорес пылко обняла брата. – Ты – мой всегдашний любимчик.

– А ты – моя любимица.

Он отстранился, направился к восточному выходу, через который Щеголь, Стиви и Штукарь еще совсем недавно вносили припасы, сдвинул железный болт рукояткой револьвера и отступил в сторону. Легкий утренний ветерок открыл дверь. Равнина, растянувшаяся от колодца до далекого горизонта, казалось, еще дремала под лазурным куполом неба.

Держа револьвер в вытянутой вперед руке, Брент ступил в открытый мир и тут же поспешил к тыльной стороне форта. Ничто ни клацнуло, ни щелкнуло. В полосе между фортом и конюшней стоял Глубокие Озера. Лазоревый свет причудливо отражался в его темных глазах. Уникальный лук ощетинился пятью стальными наконечниками, а из земли вокруг индейца торчала идеально подрезанными кустами еще сотня стрел.

Брент убрал в кобуру револьвер, подошел к железной лестнице, ведущей на крышу форта, и стал подниматься по ступенькам, помогая себе здоровой рукой.

Обессиленный подъемом и болью, он забрался на наклонную крышу и пополз на четвереньках по высохшему дереву. С завитков каштановых волос соскальзывали капельки пота, висевшая на шее подзорная труба раскачивалась взад-вперед.

Ярдах в четырех от южного края ковбой опустился на живот. Щепки впивались в живот и щеки.

– Дьявол.

Добравшись до края крыши, он глянул вниз и увидел синюю фотографию с мертвецами. Прохладный ветерок приносил запахи древесного угля, пороха, металла и горелой плоти, а еще звуки далекого спора, в котором слышались непонятные ковбою слова. Подумав, он решил не тратить время на занозы в груди и щеках.

Снизу в потолок трижды стукнули прикладом.

– Когда я постучу в следующий раз, – сказал Длинный, – забей штырь пленнику в мошонку и так оставь.

– Только не мне, не мне! – завопил человек со Среднего Запада. – Пожалуйста. Я же помогал вам… Я… Я не знал, что Грис сделал с вашими сестрами. Клянусь…

– Первым будешь не ты, – сказал Брент.

– Спасибо вам. Спасибо.

Брент соскользнул к юго-западному углу и заглянул за край.

Грязные ступни, ободранные, исколотые лодыжки, перепачканный член и бледный живот скрывали верхнюю половину висящего вниз головой мужчины. Ковбой ткнул в подошву дулом револьвера.

– ¡No! ¡Por favor, no! – Пленный задергался и завертелся, и Брент успел разглядеть характерные усы.

Этот мерзавец насиловал Долорес.

– Вот уж с тобой я чикаться не буду. – Ковбой отполз от края, вытянулся за уклоном и разложил штыри, магазины, винтовку и подзорную трубу. Потом трижды стукнул по крыше. – Готов.

– ¡Escúchame! – крикнул Длинный. – ¡Danos Gris![116]

Споры на дальней стороне поля битвы притихли.

– Сначала мы хотим получить наших людей, – отозвался голос с сильным акцентом. – Обмен.

– Нет, – ответил Длинный. – Выдайте Гриса и отправляйтесь домой. Когда уйдете, мы отпустим пленных. Никакого обмена не будет.

– Тогда и Гриса не получите.

Снизу постучали в потолок.

Брент заставил себя подумать о сестре, ее боли и унижении. Он взял длинный железный штырь, придвинулся к краю, просунул узкий конец между бледных ягодиц, ткнул им в волосатую мошонку и несколькими ударами вогнал в плоть. Меньше всего вой усатого напоминал человеческий крик.

Стиснув зубы от отвращения, Брент удалился от края. Сердце било в ребра, дрожали руки. Секундой позже выступающий конец штыря ударился, лязгнув, о каменную стену, и заложник снова взвыл нечеловеческим голосом.

– ¡Diablo! ¡Eres el Diablo!

– Нелюдь!

– Проклятый гринго!