Друзья растений

— Воды здесь выдают по одной кружке в день. И завтра, когда ты встанешь, я тебе отдам свою кружку. Я водонос Горбыль. Ношу воду для Трафарета, но у меня нет дома ни капли воды.

— Значит, я к Трафарету попала, — прошептала Аленка.

— Да, к Трафарету. А теперь спи.

Аленку подвели в стене, около которой лежала что-то мягкое, и Г орбыль сказал:

— Спи. Больше у меня никакой постели нет.

Аленка послушно легла на кучу тряпья и закрыла глаза.

ГЛИНЯНАЯ ЧАША

Трафарету не удалось изобразить на лицах своих подданных кроткую улыбку, но мысли сделать цвет лица и тела пленников, брови и волосы абсолютно одинаковыми Трафарет никогда не оставлял. Он сказал трем своим помощникам:

— Поручаю очень важное дело. Целых три все дня жители моего государства будут принимать на площади солнечные ванны. Возьмите в моей кладовке большую глиняную чашу, насыпьте в нее песку, и, пока песок не вытечет из нее через отверстие на дне, никто не смеет прятаться от солнца.

Помощники не возражали (они никогда не возражали Трафарету) и

заверили его, что завтра, послезавтра и еще один день будут ревностно выполнять это указание.

Утром, едва солнце поднялось над четырехтрубными домами*-*^ поселка, всех жителей собрали на площади перед домом Трафарета.

Дыхомер первым взялся выполнять поручение хозяина. И он объявил:

— Наш Трафарет очень заботится о нас. Он хочет, чтобы у всех его подданных было крепкое здоровье. А кто не знает, что полезно принимать солнечные ванны? И вот с сегодняшнего дня мы будем загорать. Вот здесь. Прямо на площади. Принесите сюда чашу.

Словолов и Шагосчет вынесли из кладовки глиняный сосуд с широкими краями и узким отверстием на дне. Чаша была такая большая, что и двоим нести ее было тяжело.

А Дыхомер распоряжался:

— Вот сюда. Сюда. Чтобы всем было видно.

Жители видели сосуд, но что в нем — никто не знал. Дыхомер заглянул в широкую чашу. Она была пуста.

— Эй, подойдите! — позвал он Горбыля и Карая. — Насыпьте-ка сюда песку. Да смотрите, с верхом.

— Постойте, постойте! — остановил их Словолов. — Песок станет сыпаться, а все будут одеты.

Дыхомер сердито посмотрел на Словолова. Но делать нечего: Словолов был прав. Дыхомер приказал всем раздеться, а потом разрешил Горбылю и Караю насыпать песок в сосуд. И вот над краями сосуда возвышается горка сухого песка. Все улеглись, подставив солнцу руки, груди, плечи и лица. Дыхомер тоже лег рядом с остальными. Сначала ему даже показалось приятным, когда солнечные лучи обогрели его открытые руки и грудь. Дыхомер был тщедушный и бесцветный: брови белесые, глаза тусклые, щетина на голове серая, и единственное, чем он гордился, — это была ярко-голубая плюшевая грудь. Даже сейчас, лежа на солнцепеке, он поглаживал свою мягкую грудь и блаженно улыбался.

Петрушка лежал, выставив к небу острый подбородок и острый нос. Его пока не беспокоили лучи солнца. Только ему, как и всякому мальчишке, очень не хотелось лежать без движения, и он то вертел головой, то поднимался на локти и все поглядывал на глиняную чашу. Песок тонкой струйкой высыпался из чаши, и горка его над краем сосуда уменьшалась медленно, очень медленно. Мальчик даже закрыл глаза и сосчитал до пятидесяти, надеясь, что она убавится, а когда открыл глаза, горка была все такая же.

— Скоро ли это кончится? — вслух сказал Петрушка и поглядел на повара, который лежал рядом. Поглядел — и не узнал его. Черная

шевелюра повара стала такая же рыжая, как у него.

— Глядите. У повара волосы стали рыжие, как у меня! — закричал мальчик.

Все взглянули на повара, и Дыхомер тоже. Посмотрел — и ахнул. Д/АгоснвЛ" О^н хотел погрозить Петрушке, что тот нарушает порядок, но посмотрел на голубой плюш на своей груди и ужаснулся. Грудь стала такой же рыжей, как шевелюра Петрушки.

— Так вот зачем Трафарет приказал нам лежать на солнце. Выгорит моя прекрасная грудь. Я ничем не буду отличаться от других работников, — Дыхомер, растопырив пальцы, прикрыл плюш на груди и взглянул на чашу. Горка песку над краями ее почти не уменьшилась.

Петрушка опять посмотрел на повара и увидел, что волосы у него стали русые, румяные щеки куклы поблекли. Мальчик перевел взгляд на Горбыля. Где его черные брови? Они выгорели и на лице стали совсем незаметными.

— Братцы! — вскричал Петрушка. — Трафарет хочет сделать нас всех одинаковыми. Все мы выцветем и сами себя узнавать не будем.

— Он заботится о нашем здоровье, — насмешливо процедил Ива. Дыхомер поежился и взглянул на чашу. Горка песка над краями

пропала. Помощник облегченно вздохнул:

— Петрушка, посмотри, вытек ли песок?

Мальчик проворно вскочил, забыв о присутствии Шагосчета, в два прыжка добрался до чаши, заглянул внутрь. Круглая чаша была еще почти полна, но Петрушка спокойно сказал:

— Все. Ни одной песчинки не осталось.

— Одевайтесь! — распорядился Дыхомер первый натянул рубашку. Площадь опустела. Один только Словолов вразвалку подошел к чаше

и заглянул внутрь. «Эге! Эге-ге!» - покачал он головой, но вслух ничего не сказал.