Друзья растений

— Что поделаешь! Приходится, — оправдывался Дыхомер. — Куда я пойду? Ничего делать не умею. Песок копать? Его копай — не перекопаешь, да и тяжело. А здесь все же получше: где и поругаешь кого, где и накажешь. Как-никак я третий помощник.

— Что толку, что третий, — не сдавалась жена. — Уйти бы куда-нибудь отсюда, что ли. И ушла бы, да Трафарет всех нас в плену держит. Догонит — сожжет без жалости.

Без сна провели Дыхомер с женой и третью ночь. Вздохи звучали за стеной беспрерывно. И на четвертый день Дыхомер перестал следить за вздохами. «Пусть вздыхают. Своя жизнь дороже, чем чужие вздохи. Еще три ночи не поспишь и совсем с ума сойдешь», — решил он.

В тот день он никого не оштрафовал, а вечером и ночью около его дома было тихо. Правда, шуршал ветер, пересыпая песок с места на место, но это был привычный шум, и он никому не мешал спать. В эту ночь Дыхомер и его семья спали спокойно.

— Поумнел наш Дыхомер, — сказал как-то Карай, встретив Петрушку. — Теперь не ловит вздохи. Видно, понял, что всех нас не оштрафуешь.

— Конечно, понял, — ухмыльнулся Петрушка. — Еще как понял! — И он рассказал сапожнику, как собрал пустые бутылки и вечером поставил их за наличник окна, за косяк двери, под карниз крыши и даже во все четыре трубы дома Дыхомера. Дунет ветер в широкие горлышки бутылок — и получаются разноголосые вздохи. Карай от души смеялся и говорил, что с таким мальчишкой можно идти и в огонь и в воду.

В воду, пожалуй, еще можно, — отшучивался Петрушка. — А вот в огонь — не пойду: сгоришь, и пепла не останется.

АЛЕНКА У ВОДОНОСА ГОРБЫЛЯ

Когда Аленка прибежала к месту стоянки, там уже никого не было,

На траве валялась разорванная сумка Ваньки-Встаньки да кожаный бурдюк»! без пробки. Угли в костре еще не погасли и тлели нежно-розовыми огоньками. Ласково и ровно светила луна, и Аленке стало жутко. Казалось, ничего не изменилось: тот же костер, та же луна. Несколько часов назад Аленка не боялась ничего, а теперь ей стало жутко. Она зажмурилась, присела на корточки и заплакала. Заплакала без слез. Слез не было. Девочка не знала, как ей поступить. Она осталась одна в ночном безмолвии, и не у кого было попросить совета. «Назад мне все равно не дойти, — рассуждала она. — Очень далеко. Наверное, до Трафарета ближе. А там мне кто-нибудь поможет. Есть же на свете добрые люди».

Аленка поднялась и медленно побрела по пескам. Она шла весь остаток ночи, весь день и совсем обессилела. Когда солнце стало склоняться к западу, силы совсем оставили ее. Она легла на песок, уткнувшись лицом в ладони, и лежала неподвижно, не шевелясь. Потом она перевернулась на спину и снова лежала, не двигаясь. Орел, залетевший в эту пустыню, разглядел с высоты что-то любопытное. Спустился пониже и стал делать над Аленкой круги. Что же это такое? Птица никак не могла понять и спускалась все ниже и ниже. Затем орел сложил крылья, упал на землю и, важно переступая лапами, приблизился к девочке. Та не шевелилась. Орел подошел совсем близко к ней, склонил на бок голову и разглядывал Аленку блестящим, как бусинка, глазом. «Клюнуть или не клюнуть?» — казалось, спрашивал он себя, потом сделал еще шаг к Аленке, и в эту минуту девочка протянула руки, схватила орла за ноги. Орел захлопал крыльями и взвился в небо. Аленка не выпускала из рук когтистые лапы. А птица, торопливо взмахивая крыльями, летела все дальше и дальше, но сколько ни глядела Аленка вниз, не видела нигде ни леса, ни речки, ни болота, ни озера. Только желтели под ней невысокие песчаные холмы, похожие один на другой, как две капли воды. Но вот ей показалось, что она видит среди песков какой-то дом. Подлетел орел ближе, и верно: внизу небольшой поселок, в центре — дом с каменной оградой, а вокруг несколько домиков. Аленка разжала руки и упала на песок. Она тут же поднялась на ноги и отряхнулась.

Девочка осмотрелась и, перебираясь через песчаные холмы, направилась к поселку. С высоты она видела, что поселок совсем близко, но когда она добралась к первому дому, было уже темно. Аленка постучала в калитку. Никто не отозвался. Она постучала еще раз. И опять тишина. Когда Аленка постучала в третий раз, калитка приоткрылась, и скрипучий

голос произнес:

— Что тебе?

— Помогите мне, — проговорила Аленка. — Дайте мне пить. Я уми-V раю от жажды.

Чья-то рука зажала ей рот, и в одно мгновение Аленка оказалась за калиткой.

— Помогите! — хотела закричать девочка. «Видно, попала к разбойникам. Может, из других домов придут и спасут меня», — подумала она.

А ее все тащили куда-то, потом посадили на пол, и рука, зажимавшая рот, ослабла.

— Говори теперь. Я тебе привел в подвал. Здесь никто не услышит, — раздался скрипучий голос. — У нас можно говорить только семь слов. А ты столько сказала, что я и сосчитать не успел.

— Я хочу пить, — снова попросила Аленка. Ей было не до вопросов, не до объяснений.

— Воды у меня нет, — объяснил тот же голос.

Аленка не могла даже рассмотреть, с кем она разговаривает, так было темно.