Дровосек

Коллета рассказал, что с ним работают майор Рольф из военной контрразведки и какой-то цэйрушник по фамилии Кулиш. О планах его использования он мало что знает. Его в них не посвящают, видимо, не очень доверяют. После возвращения наверняка посадят на полиграф. Но одно понятно – они пока хотят продолжить игру. Как долго – трудно сказать. Во всяком случае, пока разговора о взятии Булая с поличным на тайниковой операции речи не шло. Ему известно, что планируется еще несколько поставок документов. Что дальше – неведомо.

Булай неплохо знал Ника Кулиша из американской резидентуры в Бонне. Тот разрабатывал советское посольство и частенько выходил на сотрудников ПГУ. Это был напористый и дерзкий противник. Судя по высказываниям «Столбова», американцы решили локализовать ущерб путем передачи какой-то дезинформации, и это удерживает их от захвата. Самое главное теперь в этой игре – убедиться, был ли переданный Рико образец брони истинным, или в тот момент он уже работал под контролем спецслужб?

Коллета закатил глаза к небу и именем пресвятой Девы Марии побожился, что передал образец еще до выхода на него парней из ЦРУ и, кстати, об этом им не сообщил. Булай почему-то сразу поверил «Столбову».

Но это только одна половина дела. Игра все-таки идет, и следует воспользоваться ею, чтобы понять, кто в резидентуре работает на американцев. Надо с помощью Рико получить хотя бы малейшие указания на предателя.

Однако тщательный опрос по обстоятельствам выхода на Рико американских спецслужб ничего не дал. Булай предположил, что утечка произошла в Центре.

Затем он спросил, сможет ли Рико соврать цэйрушникам, что его не проверяли на полиграфе. Коллета с сомнением закрутил головой.

– Хорошо. Тогда поступим следующим образом. Это в твоих интересах. Скажешь Кулишу, что прошел испытания на полиграфе. Каковы их результаты, ты не понял, так как русские долго шептались над лентой, а затем продолжили беседу в оперативном плане. Договорились о тайниковой операции по схеме номер два через два месяца. Скорее всего, КГБ еще будет анализировать результаты полиграфа и к окончательному выводу придет позже. Когда – ты не знаешь. Во всяком случае, наша работа с тобой продолжается. Если же ты сообщишь им, что мы тебя раскрыли, они прекратят игру, и тебя ждет самый неподкупный в мире суд. Потому что ты не сумел искупить свою вину перед американским народом, правильно?

Булай давал такой инструктаж, чтобы выиграть время для выяснения факта утечки информации. Если сразу прекращать работу со «Столбовым» по причине его разоблачения, то предатель в ПГУ может почувствовать опасность и просто перебежать на другую сторону.

А в том, что Коллета доведет до цэйрушников именно его вариант, он не сомневался. «Столбов» будет дурить новым хозяевам головы как можно дольше. Тогда, возможно, дело затянется и когда-нибудь само собой рассосется, а о его скромной личности не раструбят по всему свету как о советском агенте.

Когда в переулке неподалеку от Чек Пойнт Чарли Булай, не выходя из машины, распрощался с Рико и отпустил его на свободу, тот сначала не мог поверить, что все закончилось так благополучно. Он с недоверием посмотрел на лица двух русских, наблюдавших за ним через грязное стекло «Жигулей», потом сделал несколько шагов, и вдруг ноги понесли его с такой неистовой силой, какую он в себе никогда не подозревал. Он несся к пропускному пункту, забыв обо всем на свете.

Чеболков выплюнул жвачку и с ухмылкой сказал:

– И чего он так бежит? Все же было чинно-благородно.

– Виктор, прошу тебя как друга, в следующий раз не перегибай с устрашением проверяемых. А то мы какого-нибудь слабонервного источника похороним раньше времени, – ответил ему Булай.

* * *