Дровосек

Все потому, что нечистая вера их, нечисто они живут… а, согрешив, не у Бога прощения просят, но попы их прощают за мзду. А попы их не женятся законным браком, но от рабынь детей имеют и служат беспрепятственно. А епископы их наложниц держат и ходят на войну, и с облатками служат и ни икон не целуют, ни мощей святых, а целуют крест, изобразив его на земле, и встав, попирают его ногами… И других злых дел много у них, развращена и полна гибели вера их. Даже иудеи не делают того, что они творят, даже в Савелианскую ересь впадают…

Мне же говорил отец мой: ты, чадо, остерегайся кривоверных и всех их разговоров, чтобы не исполнилась и наша земля той злой веры. И те, спасая, спасут душу свою, кто в правоверной вере живет, ведь нет другой веры лучше нашей – такой, как наша вера чистая, православная. Не следует, чадо, хвалить другую веру! Если кто хвалит другую веру, то тем самым свою хулит. Если тебе скажет спорящий: «И ту, и другую веру Бог дал», то отвечай ему так: «Ты, кривоверный, считаешь и Бога за двоеверца. Так не слышал ли ты, окаянный, развращенный злой верой, что говорится в Писании: един Бог, едина вера, едино крещение!

А милостыню подавай не только единоверцам, но и чужим. Если увидишь раздетого или голодного, либо больного лихорадкой, или одержимого какой-либо другой бедой, даже если это будет иудей – всякого помилуй и от беды избавь, если можешь, и не оставит тебя Бог без вознаграждения».

Через некоторое время Изяслав призвал к себе Феодосия, и понял монах, что был в его семье большой разговор, потому что на пути в палаты метнулась ему навстречу Мечислава с горящими от злобы глазами и исчезла. Даже почудилось преподобному, что издала она какое-то шипение.

Изяслав же принял его в слезах и покаялся в слабости, а еще сказал, что папских легатов из Киева высылает и никаких послов оттуда принимать не будет. Долго говорили они о латинстве, и Феодосий ушел от великого князя успокоенный. И вправду, вскоре уехали из Киева послы папы, но смерть уже подстерегала Изяслава. Через год он погиб в битве с собственными племянниками под Черниговом, и снова послышалось на Руси вкрадчивое бормотание католических монахов.

Глава 16 «Самородок»

Художник Николай Верхаев, которого земляки звали просто Верхай, частенько меняя «а» на «у», любил врать, что родился от тайной связи своей мамаши с директором Горьковского автозавода. Обстоятельств этой загадочной истории он не разъяснял, но было достоверно известно, что первый крик будущий художник издал все-таки в Окоянове, при полном отказе кого-либо из местных мужиков признать за собой авторство.

Возможно, Верхаев считал, что образ столь высокопоставленного родителя прибавит ему авторитета в глазах сограждан, а может быть, сочинял просто потому, что был натурой творческой и его вечно тянуло чего-нибудь придумывать.