Драмы больше нет

Наверное, нравится. Мне же может нравиться мужчина? Кто-то другой, а не Роман Федотов. Нормальный, душевный, беспроблемный мужчина. Без штампа в паспорте и маниакального желания покорить весь мир.

– Прогуляемся после ужина? – спросил Петр.

Я с готовностью кивнула. А в конце вечера согласилась на ещё одну встречу. Ужин, прогулку, поход в кино. Я старательно затыкала свой внутренний голос, который по привычке начал выдавать мне причины, по которым и этот мужчина нам не подходит. Мой разум, снова будто бы разделившись надвое, спорил сам с собой. Одна половина, более трезвая, думающая о будущем, говорила мне о том, что я обязана, просто обязана дать шанс – и Петру, и самой себе, на нормальную жизнь, на взрослые отношения. А вот другая половина, по привычке, принялась отыскивать в Касимове все видимые и невидимые недостатки, и нашептывать мне о том, что я лишь потрачу время, но все равно не буду счастлива рядом с чужим, ненужным мне человеком. Как ни старайся.

В какой-то момент я сама себе хоть и мысленно, но достаточно сурово сказала: «Заткнись», и на следующую встречу, а, точнее, уже свидание, определенно свидание, согласилась.

А почему нет?

Именно этот вопрос я и задала Федотову, когда он решил обвинить меня в том, что я позволила завести себе ненужную интрижку.

Я не хотела с ним говорить. Я боялась этого разговора, боялась нашей с ним встречи. Я оттягивала её, как могла. Перестала отвечать на звонки, старалась без необходимости не покидать дом отца, а если покидала, то в компании бабушки. Когда я была рядом с Зоей, чувствовала себя куда спокойнее. Знала, что Ромка не предпримет никаких действий, пока я рядом с ней, наверное, Зоя была единственным человеком, присутствие и мнение которого Федотова сдерживало. Бабушку он чрезвычайно уважал. И за характер, и за возраст, и, не смотря на Зоины немалые года, всегда видел в ней женщину, причем, несравненную. И характер свой перед Зоей всегда сдерживал. И никогда ей ни в чем не отказывал. Вот я и старалась держаться рядом с Зоей следующие несколько дней. Правда, пришлось посетить парочку мероприятий, на которые я ни за что бы в другой ситуации не пошла. Но бабушка крайне ценила приглашения на поэтические вечера, литературные чтения, знакомства с новыми авторами и художниками. Некоторые из её подопечных, как Зоя их называла, людьми были, откровенно странными, но бабушка этого, кажется, не замечала. Она видела в них одарённых личностей, и с ней никто не спорил.

С Петром мы общались ежедневно. Между нами началась переписка, легкая, дружеская, с шутками и намеками, и я, если честно, в какой-то момент почувствовала себя девочкой-подростком. Петя слал мне милые картинки с букетами цветов и котятами, а я, как глупенькая, умилялась и чему-то радовалась. В эту радость временами врывались гневные сообщения от Федотова, с требованием немедленно ответить на его звонок, а то и вовсе, собраться и приехать в Москву. После каждого его сообщения у меня замирало сердце, на какую-то секунду, даже долю секунды, меня накрывало чувством вины, но я запрещала себе об этом думать. И лишь одна, промелькнувшая в моей голове мысль, заставила меня зажмуриться от обиды и бессилия. Почему с Ромкой мне не может быть легко и просто? Почему с другим?

– Анастасия Родионовна, – окликнули меня на улице. Я приехала в Москву по просьбе бабушки, забрать некоторые документы из Фонда поддержки молодых талантов, который она курировала. У бабушки был намечен очередной литературный марафон в одном из Домов творчества юных, а меня попросили доехать до офиса и забрать документацию. Я собиралась прогуляться по торговому центру неподалеку, поэтому с радостью согласилась бабушке помочь. А та ещё напоследок мне так хитро подмигнула и попросила:

– Купи себе что-нибудь милое.

– Милое? – переспросила я.

Зоя мне улыбнулась.

– То, что понравится мужчине. Ажурное и провокационное.

Ах, ну да, слова «секс» бабушка никогда в своей жизни не произносила.

Я лишь посмеялась.

– Мне пока соблазнять некого.

– Не скромничай.

Именно в торговом центре меня и окликнули. Серьёзный, мужской голос, и мне даже не нужно было оборачиваться от витрины, чтобы понять, кто это и для чего ко мне обращается. Но я всё же кинула на мужчину в костюме и при галстуке короткий взгляд. И тут же сообщила:

– Я никуда не поеду.

– Анастасия Родионовна, Роман Юрьевич очень просил вас сделать ему одолжение.

Я сверлила мужчину взглядом.

– Когда очень, – я выделила это слово, – просят, то приезжают сами. А не посылают охрану.

– Думаю, это вам следует сказать не мне.