Дракон не дремлет

Он глянул на север. С той стороны приближались люди Уильяма Стенли. Дими подумал, что они хотят атаковать византийцев с фланга. Это будет беспорядочная стычка, в которой никто не понимает, с кем дерется.

Мысль о таком безобразии огорчила Дими. Стенли можно встретить бо́льшими силами. Дими отдал приказ: «В атаку!» на всех известных ему языках, шепнул несколько слов белой Луне под ним, и с ревом: «Ричард! Ричард! Вепрь! Король!» они устремились в арьергард Ричардова отряда.

Ричард? Вепрь? Король? Царь?!

Он никогда не хотел стать царем. Никогда. И Косьма Дука это знал. Отец желал бы лучше видеть его с одной лошадью, одним мечом и честью своей веры, чем императором мира.

Дими резко вскинул голову. Люди Ричарда были слева от него, войско лорда Стенли – прямо впереди. Через секунды Дими атаковал бы Стенли, и арьергард Ричарда оказался бы в полном беспорядке. «Влево!» – заорал Димитрий, хотя и знал, что поздно останавливать четыре сотни скачущих конников. Однако они все же повернули, и два войска столкнулись под тупым углом.

Стенли в свою очередь попытался свернуть вправо, а теперь силился остановить своих людей; его войско растянулось, как марля, которую дернули за концы. Однако их инерцию было так быстро не погасить: выставленные копья и ржущие кони врезались во фланг идущих на рысях византийцев.

И тут Дими понял, куда собирался ударить Стенли, увидел повязки на рукавах его воинов, и в следующее мгновение раздался крик: «Долой предателя!»

Димитрий поднял взгляд. Дракон нависал над ними. Значит, чары почему-то не сработали; вся сила Византийской империи не сумела найти Дуку, подавшегося в солдаты. А затерянный Дука обрел врага… и цель, и себя – все, что, как думал, навеки утратил на шотландской границе.

Люди и лошади громоздились друг на друга, копья ударяли в землю и пронзали тела. Запах крови был силен, как дым от огня. Дими натянул поводья, останавливая Олвен, и выхватил меч. Значит, будет все-таки убийство, но на сей раз хотя бы не убийство ради убийства.

Он увидел Ричарда и начал пробиваться к королю. Олвен споткнулась; Дими глянул вниз и увидел опутанное проволокой железное яйцо, одно из творений Грегора, готовое проклюнуться смертью.

* * *

Грегор оперся растопыренными пальцами на запальный ящик и, превозмогая резь в глазах, поглядел вперед. Люди и лошади падали под ударами. Ветер доносил до него запах. Никогда еще Грегор не чувствовал такого голода, но то был спокойный голод. Перед ним готовилось пиршество.

И тут он увидел белую лошадь – белую в пятнах алой крови – и Димитрия в белых доспехах у нее на спине. И в мозгу Грегора что-то вспыхнуло, как серебряный запал.

Он сглотнул липкую слюну и с усталостью, сжавшей медленное вампирское сердце, подумал, что ему не дано обрести покоя – всякий раз что-то вырывает его обратно.

Ящик зажужжал. Грегори упал на колени, отвел указатель от нуля, но поздно – спусковой механизм уже сработал, колесики чиркали по кремням. За неимением лучшего варианта он запустил в машину обе руки. Шестерни сдавили пальцы. Острая как бритва пружина выскочила наружу. Из-под колесиков сыпались белые искры.

Однако паутина запальных шнуров не горела.

Он начал медленно высвобождать руки из механизма. Боли особой не было, хотя он видел на острой меди водянистую кровь и бледную кожу.

Неважно. Он вампир. Со временем все заживет.

– Я успел? – крикнул Риверс, врываясь в комнату. – О нет! Цинтия, королева же не умерла?

Он схватил Цинтию за плечо и затряс.

– Она спит, – ответила Цинтия, пытаясь вырваться из его рук. Глаза у Риверса были безумные. – Антони, что случилось?

– Ты разве не чувствуешь? Этот… жар в воздухе? Я услышал, что королева больна, что тебя позвали, и подумал, тебе понадобится моя помощь…

Он привалился к стене.

Цинтия взяла его за руку.

– Все в порядке, Антони. Ты видишь, что королева жива.

Она подвела его к кровати. Королева тихо улыбалась во сне, держа руки так, будто что-то прижимает к груди.

Риверс провел рукой по сбившимся простыням.

– Она… она что, тоже ринулась в какую-то атаку?

Цинтия кивнула.

– Что ты сделала?

– Я сказала, что ее ребенок родился живым и здоровым.

Риверс закрыл лицо руками.

– Но… зачем я здесь? Почему я не поскакал навстречу врагу… или не выехал на поединок, как предлагал Ричард? О, мой бог, я должен к нему вернуться.

Поскольку такой ответ доставил бы ему меньше всего мучений, Цинтия сказала:

– Наверное, именно поэтому вас хотели разделить.

– Но ты… ты этого не почувствовала.

– Не почувствовала. – Она оперлась на трость, приложила большой палец к ладони. – Думаю, меня… оберегали.

– Тогда это Передир.

– Да, – ответила Цинтия, – без него этого бы не произошло.

Дракон споткнулся.

Византийские наемники почти не питали чудовище, но при этом немалая доля его энергии расходовалась на то, чтобы их кони оставались свежими, дух – бодрым, оружие – сверкающим.