Драгоценная ночь

Он опустил взгляд к пиву, сделал еще глоток, и она почувствовала, что данная тема ему неприятна.

– Погода для них идеальная, – продолжала Эва. В это время он, повернув голову, наблюдал за лодками. – Ты не хочешь, чтобы люди знали? – спросила Эва.

Блэйк вздохнул, развернулся к ней и поставил пиво на стол.

– Мне безразлично, кто знает, а кто нет. Но джинсы позволяют избегать нежелательных бесед.

Эва прекрасно поняла намек. Но ей хотелось поговорить об этом.

Эве хотелось знать как можно больше о том, как он потерял ногу. Она не сомневалась в том, что он герой войны.

– Как это произошло?

Блэйк не особо мечтал говорить об этом с ней.

– Если расскажу, обещаешь больше не развешивать свое белье в моей душевой?

Эва на миг удивилась столь откровенному шантажу. Но ей было приятно, что ее белье возымело должный эффект.

– Договорились.

Блэйк сделал небольшой глоток пива.

– Все произошло, как всегда, – безразлично ответил он. – Я был в патруле, на пустынной дороге. Бомба взорвалась у обочины. Самодельная. Вот тебе и весь рассказ.

Эва не сомневалась, что он предпочтет короткую версию.

– Кто-нибудь погиб?

Блэйк сдержался и не вздрогнул.

– Да. Один человек.

Эва тихо кивнула. Еще одна урезанная версия, не говорившая ничего о той тяжести, которую он носил в своей душе.

– А нога? Ты потерял ее сразу или позднее?

– Ее здорово порвало. Ампутировали, как только я попал в госпиталь.

Он отвечал бесцветно и безразлично, но Эва чувствовала его внутреннее напряжение.

– Наверное… тебе было ужасно больно, – пробормотала Эва.

Блэйк стиснул бокал, вспомнив собственные вопли. Он спрашивал себя, считали бы люди – особенно Эва – его таким уж героем, знай они, как громко он тогда вопил. Корчась в грязи, с порванными барабанными перепонками и кровью, хлеставшей сквозь пальцы руки, сжимавшей остатки ноги. Если бы знали все, что муж его сестры лежал мертвый рядом с ним, а Блэйк о нем в тот момент даже не думал.

– Очень.

Она хотела спросить еще. Продолжить разговор. Не останавливаться. Но пришел официант, поставивший перед ними тарелки с крестьянским ланчем, а также миску горячей картошки фри для Эвы.

– Давай поедим, – сказал он.

Эва вздохнула. Разговор был окончен.

* * *

За ланчем они говорили немного, и Блэйка это радовало. Он никогда не рассказывал о том, что с ним произошло. По крайней мере, гражданским. Его семья знала большую часть. Армейский психолог знала больше. Джоанна какое-то время хотела знать каждую деталь и готова была слушать эту историю снова и снова, до тошноты. Он рассказывал ей, потому что был перед ней в долгу.

Разговор с Эвой не принес ему радости, но, по крайней мере, он выудил из нее одну уступку, так что, возможно, оно того стоило.

Он наблюдал, как она ела. Немного соуса осталось в уголке ее рта, и Блэйк задержал на нем взгляд. Не смог устоять.

Эта женщина простой обед заставила выглядеть сексуальным.

– Разве супермодели не обязаны соблюдать какую-то специальную диету без углеводов и с большим количеством омлетов из белка, проводя шесть часов в день на беговой дорожке?

– Фу, нет уж, спасибо, – содрогнулась Эва, беря еще картофелину и кидая ее в рот. – Моя мать была очень строгой в этих вопросах, и пока я росла…

Эва остановилась. Она вовсе не хотела вспоминать сейчас о своей матери, королеве красоты. Воспоминания всегда портили ей настроение, а погода и компания были сейчас слишком хороши.

– Не важно. Я занимаюсь спортом. В основном. Но… – Она вздохнула. – Должна признать, не очень-то люблю. Да и заставить себя трудно, учитывая, что у меня хорошая генетика и отличный метаболизм. Я из тех, кто может есть практически что угодно, не набирая вес. Кроме того, – продолжала она, беря еще две картофелины и макая их в соус на дне тарелки, – я вечно голодна, и поэтому дома я очень много готовлю. За этим мне и понадобилась идеальная кухня, которую ты… – она потыкала в него картошкой, прежде чем положить ее в рот, – для меня построил. На публике я ем, как супермодель. А потом иду домой и готовлю что-нибудь классное посреди своей роскошной кухни.

Блэйк знал, что так, по идее, быть не должно, но ее похвала в отношении созданной им кухни и ее любовь к еде в целом возбудили его. Сам разговор о том, как она любит хорошую еду, приводил ее в восторг. Ни высокомерие, ни испорченность не проглядывались в этой Эве, питавшейся горячей картошкой и холодным пивом.

Эва взяла еще картошину и тут обратила внимание, что их осталось лишь пять, а она даже не поделилась с Блэйком.

– Прости, – сказала она, взяв миску и толкнув ее к нему. – Не желаешь? Они такие вкусные, что я увлеклась.

Блэйк усмехнулся.

– Доедай сама, – отмахнулся он.

– Хороший ответ. – Она улыбнулась и стала подбирать остатки картошки.

У Блэйка перехватило дыхание. Если бы эта Эва оседлала его прямо сейчас, устоять перед ней он оказался бы просто не в силах.

В шесть часов вечера они пришвартовались неподалеку от Виндзорского замка, вверх по реке. Эва, которой доводилось встречаться с королевой лично, восторженно отметила, что королевский штандарт развевается над круглой башней, а значит, ее величество дома.