Дозоры

— Мы? — Эрнеста приподняла левую бровь, изучающе посмотрела на меня. — Мы можем. Гибкость — наше второе имя. Как иначе мы выжили бы в мире, полном кровожадных грубых мужчин? Но знаешь ли ты, как мы выбираем Прабабушку?

Я покачал головой. И почувствовал, что это знание мне не понравится.

— Бабушку Бабушек должен признать Росток, — сказала Эрнеста.

— Ура! — сказал я с чувством. — Я боялся, что речь идет о чем-нибудь более… Более экзотическом.

— Папа, я знаю слово «фаллическом», — сказала Надя.

Эрнеста улыбнулась моей дочке.

— Я в тебе и не сомневалась, милочка… Нет, Антон. Всего лишь Росток. Вот он.

Она небрежно подняла салфетку со стоящего на столе перед ней горшка. Я привстал, разглядывая то, что было под салфеткой.

Горшок я видел, но думал, что там какая-то пища. А оказалось — что это цветочный горшок. С торчащим из него деревянным…

— Это что? — спросил я.

— Росток, — улыбаясь, ответила Эрнеста.

— Но по виду я бы сказал, что это деревянный…

— Росток, — повторила ведьма с нажимом. — Символ нашего вечно живого и вечно цветущего сообщества.

— Мне кажется, что, судя по Ростку, ваше сообщество немножко засохло.

— А ты не суди по внешности, — отпарировала ведьма. — В руках Бабушки Бабушек Росток начинает цвести. Это и есть явное и однозначное подтверждение должности. Ну и обретение определенной власти и силы.

— Хорошо, — сказал я. — Так вы выбрали?

— Росток не расцвел, — сказала Эрнеста. — Есть предания, что это случалось несколько раз — когда была выбрана заведомо недостойная Бабушка Бабушек, когда голосование проводилось под давлением и однажды — когда пытались выбрать старшую ведьму, а предыдущая была жива.

— У вас не бывает отстранения от власти? — спросил я.

— Разве что путем отравы в варенье, — зловеще сказала со своего места Мэри. — Старый добрый мышьяк…

— Пока Арина жива — мы не можем переизбрать ее. — Эрнеста развела руками.

— И что прикажете делать? — спросил я. — Зачем же вы нас позвали…

— Мы надеемся, что Росток все-таки позволит нам выбрать главную ведьму, — вкрадчиво сказала Эрнеста. — Если кандидатом будет…

— О нет! — сказал я. — Даже не мечтайте!

— Тогда погибнет мир, — ответила ведьма. — Городецкий, мы не шутим. Мы предлагаем твоей дочери стать Бабушкой Бабушек.

— Чушь, — сказал я. — Чушь и бессмыслица.

— Почему?

— Я немного знаю ваши правила, — сказал я злорадно. — Будущая ведьма должна получить дар, посвящение от настоящей ведьмы, причем в раннем детстве, даже не в отрочестве…

Я замолчал, глядя на улыбку Эрнесты. Я вдруг все вспомнил. Арина похитила Надю. Мы со Светой отбили дочь. Арина, как бы извиняясь, сделала ей подарок…

— Но на ней есть посвящение, Антон, — сказала ведьма. — Сама Арина, Прабабушка, десять лет назад подарила ей способность пользоваться растениями. Основа основ ведьмовства.

— Вы с ума сошли! — воскликнул я. — Ей пятнадцать! Даже четырнадцать!

— Разве в возрасте дело? — удивилась Эрнеста. — Арина тоже не самая старая из нас.

— Моя дочь Светлая, — напомнил я, уже понимая, что проиграл.

— Почти пятнадцать процентов ведьм — Светлые, — любезно сообщила Эрнеста.

— Она стремительно постареет и станет… станет уродиной, — сказал я тихо.

— Как мы, — кивнула ведьма. — Ей придется жить под личиной, и если ее возлюбленные будут Иными — они будут знать, что целуют не юную деву, а ссохшуюся старуху. Все верно. Такова цена. Но мы, кажется, хотели спасти мир?

Я посмотрел на Надю.

— Папа, ну конечно же, я согласна, — сказала дочь.

У нее было очень спокойное лицо. Мирное, невозмутимое, доброжелательное.

— Надя, это необратимый процесс, — сказал я. — И очень быстрый. Ты состаришься за несколько лет. Ну… за десять-двадцать максимум. Сейчас тебе кажется, что это целая вечность, но это не так. Ты еще поймешь, что десять лет пролетают как мгновение. Я не знаю, конечно, Кеша там или кто-то другой… но все-таки Иным проще и честнее жить с Иными… и только ведьмы живут с обычными людьми, потому что те не знают, кого целуют…

В зале было тихо. Оглушительно тихо.

И дочь смотрела на меня молча, будто давая выговориться.

— Ты даже ребенка не сможешь родить… — сказал я. — Нет, вру, сможешь, но только в самые первые годы, как ведьмой станешь… блин, да какие первые годы, ты сама ребенок…

— Папа, я сразу поняла, зачем нас ведьмы позвали на Конклав, — сказала Надя. Голос у нее был успокаивающий, будто это она — взрослая, а я — перепуганный малыш. — Я позвонила Иннокентию, мы все обсудили. Мы поженимся сразу же, как с Двуединым разберемся. Конечно, родить мне придется быстрее. Может, мы даже двух детей успеем завести. Нет, конечно, мы недостаточно взрослые, в первую очередь психологически, но с мамой мы тоже все обсудили, она сказала, что вы сами будете воспитывать внуков, чтобы мы могли продолжать обучение…

Я стоял, глотая воздух открытым ртом. И видок у меня был, наверное, такой, что ни одна из ведьм не позлорадствовала.

— Все будет хорошо, папочка, — сказала Надя, вставая. Привстав на цыпочки, чмокнула меня в щеку и вышла из-за стола. Встала через стол от Эрнесты. — Я готова. Что надо сделать?