Дозоры

Если бы у нас был профсоюз, то это был бы очень хороший профсоюз. Но у нас никакого профсоюза нет, конечно. Просто мы все время мимикрируем под людей. Несознательно, но так получается. Когда люди сидели ночами в домишках, заперев двери и ставни, и только стражники опасливо патрулировали улицы — мы тоже ходили ночами в дозоры, жили в деревянных домах и скакали на лошадях по брусчатым мостовым. Когда люди построили дома в пять этажей, выкопали первое метро, соорудили чудо-машину с бензиновым мотором — мы стали носить сюртуки и галстуки, фланировать по бульварам в свете новомодных газовых фонарей и выискивать вампиров в клоаках больших городов. Когда над землей полетели аэропланы, в моду вошли кожаные тужурки и радиоприемники — мы обзавелись радио, стали передвигаться между городами на самолетах и обсуждать возможность классовой борьбы у оборотней. Когда бумажные книжки превратились в электронные, а в анкетах помимо мужского и женского пола ввели графу «иное» — мы стали звонить по мобильным и выслеживать вурдалаков в Интернете, торговать акциями и исследовать геном ведьм.

Мы ведем себя как люди. И не только потому, что маскируемся под них. Мы, Иные, не создали ничего иного. Возможно, мы ничего и не умеем создавать — кроме заклинаний. Да и заклинания-то наши работают лишь по воле сумрака. Мы не более чем квалифицированные программисты, умеющие давать задания немыслимой сложности суперкомпьютеру. У кого канал связи с сумраком лучше, кто запрос четче и быстрее формулирует — тот и побеждает. А так — все вокруг нас человеческое. Офисы. Одежда. Мобильники. Еда. Кино. Дороги. Музыка.

И менее вещественные составляющие тоже — стиль отношений, структура организаций, моральные принципы и методы поощрения на работе.

Появилась у людей стража — возникли и Дозоры. Завели люди Инквизицию — и мы тоже под свои нужды ее адаптировали. Социальный пакет работникам? Ну так и у нас все будет, включая столовую для персонала…

— Что-то вы загрустили, Антон…

Я встряхнулся, сообразив, что уже несколько минут стою перед стойкой с салатами, и раздатчица, молодая девушка Аня, с улыбкой смотрит на меня. Ане было двадцать с небольшим, она училась в кулинарном техникуме, когда кто-то из наших увидел, что девушка — латентная Иная.

И дальше случилось странное. Аня, которой обычным порядком рассказали, как на самом деле устроен мир и кто она такая, не стала инициироваться. Но и отказываться, как часто бывает с людьми глубоко верующими («Колдун все равно проклят, пусть даже добро творит») или иногда с представителями творческих профессий («А что, если я свой актерский дар потеряю?»), не стала.

Аня заявила, что хотела бы посмотреть на жизнь Иных. Разобраться, чем мы занимаемся и хочет ли она такой жизни. И вообще, кто ей ближе — Светлые или Темные.

Заметьте — девушка при этом она была очень положительная! Примерная дочь, один-единственный молодой человек, с которым встречалась едва ли не со школы, участие в волонтерских программах по помощи сиротам, защите природы и борьбе с эпидемией Эбола в Африке! Ну, по всему выходит — наш человек! И вдруг такая позиция! «Не знаю, Светлая я или Темная…»

Аней занимался сам Гесер. Говорил, убеждал. Потом отвез к Завулону, но и тот не соблазнил девушку прелестями Темной стороны. В итоге она год уже как работала у нас в столовой, а в дальнейшем собиралась поработать у Темных. И потом уж решить — станет ли она Иной, а если станет — то какой.

Мне кажется, что от этого рассудочного подхода слегка обалдели и Гесер, и Завулон. Это было что-то новое в людях.

— Дел много, Аня, — сказал я с улыбкой. — Ну, ты как, не надумала еще?

— Пока нет, дядя Антон, — вздохнула девушка.

— Ну какой я тебе «дядя»? — возмутился я. — Еще бы «деда» сказала. Ты, конечно, мне в дочери годишься. Но у нас, Иных, такая смешная разница в возрасте, как четверть века, ни во что не считается.

— Так это нигде уже не считается, дядя Антон, — застенчиво улыбнувшись, ответила Аня. — Что в дочери, что во внучки, что в любовницы — был бы человек хороший. А возраст, цвет кожи, пол — это все частности.

— Тьфу, — сказал я. — Ну что за победа толерантности над здравым смыслом? И где — в России! Огорчаешь, Аня… Ты скорей решай, а я тебя сам инициирую. Лично.

— Ох, дядя Антон, это такая большая ответственность, — вздохнула Аня. — Вы! Лично! Я девушка скромная, не верю своему счастью!

— Да ну тебя… — махнул я рукой. — Какой салат посоветуешь?

— Возьмите «Цезарь», — предложила Аня. — Я для него заправку делала правильную и крутоны лично обжаривала. Не то что в ресторанах — бухнут майонеза, сухарей из пакета сыпанут, курицу настругают — и уже «Цезарь»!

— Соблазнила старика, — сказал я. — Дай-ка мне двойную порцию салатика и тарелку супа. Любого, на твой вкус.

— Борщ сегодня удался, — посоветовала Аня, накладывая мне салат. — И гороховый суп замечательный, но если остался… Сейчас я, деда Антон!