Довлатов и третья волна. Приливы и отмели

Мы знаем ее детей, знаем суть ее нелегкой работы, благодаря которой она кормит свою семью. Писатель не скрывает: да, речь идет о ней, о его жене. И тем не менее он придумывает три мало приличных, оскорбительных для любой женщины варианта постельного знакомства. Каждому из нас случалось спорить и ругаться со своей супругой, но я не помню ни одного случая, когда бы литераторы пользовались своей профессией для унижения близкого человека.

Ход неплохой. Если писатель посмел унизить собственную жену, то что мог ожидать Марк Александрович? Он получил свой пасквиль – публициста Зарецкого, пусть и без деталей унизительного постельного знакомства. Оклеветанный полностью приводит письмо Довлатова от 7 июня 1988 года:

Уважаемый Марк Александрович!

За последние три года я из здорового, по моему мнению, человека превратился в довольно-таки больного, и это как-то повлияло на мой образ жизни, а следовательно, и на образ мыслей. Во всяком случае, я испытываю потребность написать Вам это письмо. Дело в том, что в двух сочинениях я позволил себе выпады и насмешки в адрес «героя», которому приданы Ваши узнаваемые черты. Иногда все это носило более или менее добродушный характер, но чаще – мелкий, злой и в каком-то смысле предательский. Ощущение низости по отношению к вам не дает мне покоя уже давно. Я считаю, что Вы имели все основания съездить мне по физиономии, но Вы не сделали этого и даже не отчитали меня, а, наоборот, вступились за меня в связи с публикацией отрывков из моих писем семилетней давности, опубликованных в «Неве», если я правильно понял тон Вашей статьи в «Панораме».

Короче говоря, я не прошу Вас простить меня и не жду ответа на это посланье, я только хочу сообщить Вам, что ощущаю себя по отношению к Вам изрядной свиньей.

Уважающий Вас Довлатов.

В качестве доказательства своей честности Поповский пришпилил фотографию письма Довлатова к основному тексту статьи. Автор статьи о нравственности вдумчиво соглашается с автором послания. Увы, статья написана уже после смерти Довлатова. Поэтому физически бить пасквилянта трудно. С другой стороны, Довлатов не так уж погряз в пороке, ибо все же написал покаянное письмо главной своей жертве. Тема поруганной чести жены писателя куда-то незаметно пропадает. В итоге Поповский напоминает читателям о необходимости соблюдать моральные законы, не скатываться до уровня почившего злопыхателя. В общем, публицист Зарецкий продолжил свою битву за правду и уважение со стороны демократического читателя.

Игорь Ефимов прожил после смерти Довлатова ровно тридцать лет, уйдя из жизни в августе 2020 года. Средний советский писатель превратился в среднего эмигрантского автора. При формальном арифметическом равенстве – несомненный шаг вниз. Но Ефимов в себе не разочаровывался. Он выпустил полдюжины романов, несколько философских книг, две книги афоризмов, написал киносценарий о жизни Льва Толстого. Наконец, Ефимов – автор двухтомника воспоминаний, которые я так щедро цитировал. Единственное, чем он привлек к себе внимание читающей публики, – скандальное издание переписки с Довлатовым в 2001 году. Ефимовы в итоге продают дом и переезжают из Нью-Йорка в Пенсильванию. В мемуарах писатель с несомненным душевным подъемом расхваливал и свой новый дом, и среду обитания. В частности, указывается на дешевизну фруктов и овощей в местных супермаркетах, два карточных клуба, озера для удачной рыбалки, спутниковую антенну, три спальни для гостей в доме. Ну и как мощный оптимистичный аккорд, после которого понятно – все получилось: